Таинственный пруд

Это естественно, поскольку тот изучает юриспруденцию, как когда-то твой отец. Ты не нервничаешь?

— Нет, хотя мне, конечно, хочется произвести хорошее впечатление. Я уверена, что и Джервису хочется того же самого.

— Для этого тебе нужно быть просто собой, и все будет в порядке.

Вся семья собралась в столовой. Меня усадили возле сэра Горация. Леди Мэндвилл сидела в другом конце стола, а когда мы начали описывать Кадор, они очень заинтересовались им.

Мэндвиллы собирались устроить пару званых обедов, где мы могли бы познакомиться с друзьями семьи, живущими по соседству. Их порадовало то, что я люблю верховую езду.

Пару раз я перехватывала взгляды Марион, сидевшей напротив меня. Мне даже показалось, что она подмигивает мне. Мой отец завел разговор о старых корнуоллских обычаях, весьма заинтересовавший присутствующих.

— У жителей Дербишира не столь богатое воображение, — сказал сэр Гораций. — Не думаю, что здесь родилась бы история о маленьких человечках, добывающих золото в оловянной шахте.

— Я бы сказала, что мы более реалистичны, — добавила леди Мэндвилл.

Моя мать рассказала историю о колоколах Святого Бранока. Присутствующие выслушали ее с заметным скептицизмом, зато меня пробрала дрожь. Лучше бы уж эту тему не затрагивали.

Корнуолл, должно быть, очень отличается от остальной Англии, — заметила леди Мэндвилл.

— О да, несомненно, — подтвердила моя мать. — По происхождению я лишь наполовину принадлежу к корнуоллцам — по отцу, а Рольф… ну, его там просто называют «иностранцем». Вы правы, говоря об отличиях Корнуолла. Надеюсь, вы посетите нас и увидите все это своими глазами.

Все присутствующие заявили, что будут рады принять приглашение.

— Завтра, — сказала леди Мэндвилл, — я покажу вам дом, если вы пожелаете осмотреть его, и расскажу кое-какие случаи, связанные с ним. Наша семья тоже имеет свою историю: война Алой и Белой роз, Гражданская война, но без всякой мистики. Как я уже сказала, мы все здесь очень приземленные люди.

Потом мы начали вспоминать историю, и старший сын Уильям рассказал об их поместье. Второй сын, сидевший рядом с моим отцом, говорил об изменениях в законодательстве, которые произошли в последние годы. В общем, вечер прошел гладко.

Я почувствовала, что худшее позади.

Я оказалась права. После первых двух дней, когда ко мне присматривались, мне стало здесь нравиться. Джервиса я любила все больше с каждым днем, и у меня начала складываться дружба с Марион. Она действительно была моложе меня на год, и я чувствовала себя кем-то вроде старшей сестры.

Я нашла дом Мэндвиллов очень хорошим, но втайне была рада тому, что нам с Джервисом не придеться жить здесь. Он сказал, что предпочел бы жить в Лондоне, поскольку он, в отличие от братьев, никогда не чувствовал себя расположенным к жизни в провинции. Генри вскоре должен был начать практику и отправиться в Лондон, Дерби или другой большой город; Уильям собирался перенимать у своего отца искусство управления имением, а Марион должна была выезжать в свет в следующем году и, предположительно, выйти замуж.

Мы вместе катались верхом, были устроены званые обеды, на которые явились соседи, смотревшие на меня как на будущую жену Джервиса, — все шло как по маслу. Я делала то, чего ожидали от молодой девушки, и справлялась с этим весьма успешно: у меня был выездной сезон, я совершила помолвку еще до его окончания с одобрения обеих семей, и после этого могла состояться только свадьба.

Мой отец и сэр Гораций вели разговоры о приданом, к которым я не желала прислушиваться, поскольку все это казалось мне ужасно меркантильным. Леди Мэндвилл и моя мать обсуждали, как лучше устроить свадьбу, которая, конечно, должны была произойти в Кадоре. Обе стороны согласились с тем, что не следует слишком затягивать дело. Это значило, что у Мэндвиллов нет никаких возражений.

Мы проводили много времени вместе с Марион. Кроме возрастной близости, нас связывало и многое другое. Я уже выезжала в свет, а ей это вскоре предстояло, и она хотела побольше узнать об этом. Я рассказала ей об уроках танцев, о том, как бесконечно нужно разучивать придворный реверанс, о кратком миге, когда удается взглянуть на королеву, ну, и о том, что начинается после этого.

— И все это ради того, чтобы выйти замуж, — сказала она. — Ну, в твоем случае тебе все удалось. У меня было удачное начало, потому что я уже была знакома с Джервисом, когда он приезжал в Корнуолл на раскопки. Он был другом моего кузена, убитого в Крыму.

— Да, я слышала об этом. Тогда семья решила, что Джервису следовало бы заняться археологией. Казалось, он взялся за это с жаром, но потом бросил, конечно.

— А почему «конечно»?

— Ну, он никогда ничем не увлекается надолго, кроме скачек. Я думаю, когда-нибудь он заведет собственную конюшню: это единственное, к чему у него есть склонность. Семье это не нравится… в связи с тем, что случилось с пра-пра, а может быть, еще раз прадедушкой сэром Элмором: он проиграл на скачках семейное поместье. Ты увидишь его портрет в галерее. С тех пор в нашей семье без ужаса не могут слышать о скачках.

— Ага, «скелеты в шкафу»?