Таинственный Рафаэль

В блистательном кругу ученых и творцов Джованни Санти сумел проложить себе дорогу. Он не просто местный художник, который должен довольствоваться простенькими заказами необразованных клиентов, – он интеллектуал в полном смысле этого слова. Джованни Санти с легкостью может изготовить декорации для спектакля на мифологический сюжет, но без проблем создает и произведения на религиозные темы, где святые и Мадонна в крайне выдержанных позах изображены с большой аккуратностью и анатомической точностью. Джованни охотно рефлексировал по поводу артистической среды своего времени – ее он описал в знаменитой «Рифмованной хронике», где переплел восхваление деяний герцога с высокой оценкой самых известных художников эпохи. Он точно знал, чего хочет и что ему нужно. Он отметил классический вкус Андреа Мантеньи[9], прославляет передовую фламандскую школу Яна вай Эйка[10], упоминает всех лучших художников итальянского Кватроченто, от Пизанелло[11] и Джентиле да Фабриано[12] до Беато Анджелико[13] и Мазаччо[14] и, наконец, своих современников – Антонелло да Мессина[15], Джованни Беллини и Леонардо да Винчи.

Странно, но Вазари отзывается о столь ученом человеке с утонченным вкусом совершенно нелестно: «Живописец не слишком выдающийся»[16]. Эта крайне суровая оценка далее как будто смягчена, но в исключительно корявых выражениях: «Человек одаренный и способный направлять детей по верному пути, которому, однако, не повезло, так как смолоду никто ему этого пути не указал». В общем, человек добрый, но бесталанный.

Другой оценки придерживаются ученые, которые в последние годы постарались переосмыслить фигуру Джованни Санти, пытаясь понять, что унаследовал Рафаэль от техники и стиля своего отца.

В XV веке не было принято подвизаться в подмастерьях, не достигнув 11-летнего возраста.

На этот вопрос не так легко ответить, ведь, кроме того что не осталось никаких документов, которые рассказали бы, как складывались их отношения, фортуна приложила усилия, чтобы дополнительно запутать следы.

В 1494 году, когда Рафаэлю шел двенадцатый год, Джованни Санти умер. Его подкосила ужасная болезнь, которую он подхватил в Мантуе, куда его пригласила за год до этого Изабелла д'Эсте[17], чтобы он написал ее портрет. Нездоровый воздух города, окруженного болотистыми озерами, довершил дело.

Никто не верит словам Вазари, который пытается убедить самого себя в том, что «Рафаэль, будучи еще совсем юнцом, оказался отличным помощником во многих работах, которые Джованни выполнял для государства Урбинского»[18]. Как бы рано ни проснулся в нем будущий гений, в XV веке не было принято подвизаться в подмастерьях, не достигнув 11-летнего возраста. Могло случиться, что бедная семья отдавала своего сына в мастерскую к какому-нибудь художнику, чтобы ребенок приносил домой хоть как-то заработок, но уж, конечно, никто не доверял ему уголь или кисть. Даже такому ребенку, как Рафаэль.

«Мадонна Монтефельтро» Пьеро делла Франчески – один из самих революционных шедевров итальянского Кватроченто – глубоко потрясла десятилетнего мальчугана.

Существует архивный листок, на котором можно видеть его милое и спокойное лицо с нежными чертами: кто-то полагает, что это автопортрет, нарисованный при помощи зеркала. Но гораздо вероятнее, что этот невинный детский взгляд зарисовал один из сотрудников мастерской. Нет ни одной картины Джованни Санти, где чувствовалась бы рука Рафаэля. Но, несомненно, детство, проведенное в столь богатом культурными стимулами окружении, не могло пройти для ребенка бесследно.