Таинственный сад. Маленький лорд Фаунтлерой

Он говорил без всяких околичностей, а Мэри Леннокс до сих пор ни разу не слышала о себе правды. Что бы она ни делала, слуги-туземцы вечно лишь кланялись и во всём ей подчинялись. Она никогда не думала о своей внешности – неужто вид у неё был такой же неприглядный, как у Бена Везерстафа? Выглядел он мрачно – пока не прилетела малиновка; неужели и она выглядит так же? И правда ли, что характер у неё тоже скверный? Ей стало не по себе.

Вдруг у неё над ухом послышалось звонкое посвистывание. Она повернулась. Рядом стояла молоденькая яблонька – малиновка взлетела на ветку яблоньки и залилась. Бен Везерстаф рассмеялся.

– Что это она? – удивилась Мэри.

– Решила с тобой подружиться, – отвечал Бен. – Разрази меня гром, ты ей приглянулась.

– Я? – переспросила Мэри.

Она тихонько подошла к яблоньке и подняла голову.

– Ты бы хотела со мной подружиться? – спросила она малиновку, будто та всё понимала. – Правда?

Она произнесла эти слова не холодно, как обычно, и не тем повелительным тоном, каким говорила со слугами в Индии. Голос её вдруг зазвучал так ласково, убедительно и нежно, что старый Бен Везерстаф удивился не меньше, чем сама Мэри, когда услыхал его.

– Ну и ну! – вскричал он. – Ты так хорошо это вдруг сказала, будто ты и впрямь ребёнок, а не противная старушонка! Ну прямо как Дикон, когда он со всякой живностью на пустоши разговаривает.

– А ты Дикона знаешь? – спросила, оборотясь, Мэри.

– Его все знают. Он тут повсюду бродит. Его и вереск, и ежевика знают! Небось и лисы ему свои норы с лисятами показывают, и жаворонки от него гнёзд не прячут.

Мэри захотелось его ещё расспросить: Дикон её интересовал не меньше, чем заброшенный сад. Но тут малиновка смолкла, затрепыхала крылышками, расправила их и улетела. У неё ведь были и другие дела.

– Она улетела за стену! – воскликнула Мэри, следившая за ней глазами. – Она полетела в яблоневый сад… перелетела и вторую стену… в сад, куда нет дверки!

– Она там живёт, – ответил старый Бен. – Она там и из яйца вылупилась. А если ищет себе муженька, то уж, верно, там, среди розовых кустов.

– Розовых кустов? – переспросила Мэри. – Там есть розовые кусты?

Бен Везерстаф снова взялся за лопату.

– Были, – пробурчал он, – десять лет назад.

– Я бы хотела на них взглянуть, – сказала Мэри. – Где же дверка? Должна же где-то быть дверка.

Бен вонзил лопату поглубже в землю, – похоже, он больше не хотел с ней разговаривать.

– Была десять лет назад, а теперь нет, – проговорил он.

– Нет дверки? Не может быть!

– Дверку теперь никто не найдёт, да и тебе что за дело? Не приставай, не суй нос, куда не нужно! Слушай, мне работать надо. Иди-ка играй. Нет у меня больше времени.

Он перестал копать, вскинул лопату на плечо и ушёл, не простясь и даже не взглянув на Мэри.

Глава 5 Плач в коридоре

Дни шли, и поначалу все они казались Мэри Леннокс одинаковыми. Каждое утро она просыпалась в своей комнате с гобеленами – Марта уже стояла на коленях перед камином и разжигала огонь; каждое утро она завтракала в детской, где ничто не радовало глаз; потом глядела в окно на пустошь, которая раскинулась широко во все стороны и, казалось, простиралась до самого неба, а насмотревшись, соображала, что если не выйдет из дому, то придётся сидеть без дела в своих комнатах, – и шла в парк. Она и не подозревала, что это-то и было самым лучшим, и что, когда она шла бодрым шагом или бежала по дорожкам, кровь начинала быстрее бежать у неё по жилам, и что, борясь с ветром, дувшим с равнины, она становилась крепче. Бегала она лишь для того, чтобы согреться, и ненавидела ветер, который обжигал ей лицо, выл и толкал в грудь, словно невидимый великан. Однако порывы ветра, пролетающего над зарослями вереска, наполняли ей лёгкие воздухом, от которого всё её худенькое тельце здоровело, и зажигали румянец на её щеках и огоньки в глазах.

После нескольких дней, проведённых на воздухе, она проснулась как-то утром голодной (теперь-то она поняла, что это такое!). Усевшись завтракать, она уже не смотрела с презрением на овсянку и не отодвинула миску, а, взяв ложку, принялась есть – и съела всё до дна.

– Ты сегодня неплохо поела, правда? – заметила Марта.

– Каша сегодня такая вкусная, – отвечала Мэри с удивлением.

– Это ты на вольном воздухе аппетит нагуляла, – сказала Марта. – Хорошо, что у тебя не только аппетит, но и еда есть. А то у моих-то аппетит есть, а еды, почитай, и нету! Играй каждый день во дворе – не будешь такая жёлтая и тощая!

– Я не играю, – заметила Мэри. – Мне играть нечем.

– Нечем играть! – всплеснула Марта руками. – Да наши ребятишки палочками и камешками играют. Бегают себе, кричат и на всё глядят!

Мэри не кричала, но на всё глядела. Больше ей нечем было заняться. Она обошла все сады и пробежала по всем дорожкам в парке. Иногда она принималась искать Бена Везерстафа, но, хотя порой и находила его где-нибудь за работой, он вечно был слишком занят – а может быть, не в духе – и не обращал на неё никакого внимания. А раз, когда она направилась к нему, он взял лопату и пошёл прочь, словно нарочно, чтобы с ней не разговаривать.