Таинственный сад. Маленький лорд Фаунтлерой

Когда Сара переступила порог, хозяйка повернула голову и посмотрела на неё, потом, поставив поднос с булочками в витрину, вернулась к прилавку. С минуту она вглядывалась в Сарино лицо, вдруг её добродушное лицо просияло.

– А ведь я вас уже встречала, мисс, – сказала она. – Только…

– Да, – отвечала Сара, – вы мне однажды дали шесть булочек на четыре пенса…

– А вы пять из них отдали нищей девочке, – подхватила хозяйка. – Этого я никогда не забуду. Я сначала вас не узнала… – И, взглянув на мистера Кэррисфорда, она обратилась прямо к нему: – Вы уж меня извините, сэр, только редко кто из молодых так поступит. Я об этом случае часто вспоминала. Прошу прощения за вольность, мисс, – прибавила она, снова оборачиваясь к Саре, – но вы порозовели и… вообще выглядите гораздо лучше, чем в тот… тот…

– Да, я теперь чувствую себя гораздо лучше и счастливее, – отвечала Сара. – А у меня к вам просьба.

– Ко мне? – воскликнула, улыбаясь, хозяйка булочной. – Вот уж не ожидала! Чем же я могу вам услужить, мисс?

И Сара, облокотясь о прилавок, изложила свою просьбу.

Хозяйка слушала, не отводя от неё глаз, лицо её выражало удивление.

– Господи помилуй! Вот уж не ожидала! – повторила хозяйка, выслушав Сарино предложение. – Да я это сделаю с радостью. Я на жизнь собственным трудом зарабатываю, так что многого сделать сама не могу, а ведь кругом столько нужды! Но только, вы уж позвольте мне сказать, я с того дня не один кусок хлеба раздала и всё вас вспоминала. Как вы тогда промокли и замёрзли и как проголодались, а ведь отдали булочки, что твоя принцесса!

При этих словах мистер Кэррисфорд невольно улыбнулся; улыбнулась и Сара, вспомнив, что она говорила себе, когда клала булочки на колени маленькой оборвашки.

– Она была такая голодная, – сказала Сара. – Ей было хуже, чем мне.

– Она умирала с голоду, – согласилась хозяйка. – Сколько раз она мне потом рассказывала, как сидела здесь под дождём, а голод, словно дикий зверь, терзал её внутренности.

– Так, значит, вы её видели снова? – живо откликнулась Сара. – А вы не знаете, где она сейчас?

– Знаю, – отвечала с широкой улыбкой хозяйка. – Вон там, в задней комнате, мисс, она уже месяц как живёт у меня. И до того оказалась славной девочкой! И так помогает мне в булочной и по хозяйству, вы просто не поверите, мисс, если вспомнить, как она прежде жила.

Хозяйка подошла к дверям небольшой задней комнаты и что-то сказала; через минуту из комнаты показалась девочка и вместе с хозяйкой подошла к прилавку. Да, это была та самая оборвашка, только теперь она была чисто и хорошо одета, и глаза у неё были совсем не голодные. Она глядела смущённо, но совсем не походила на маленького зверёныша; у неё было хорошее лицо, а взгляд смягчился. Она тотчас узнала Сару – и смотрела на неё во все глаза.

– Я ей тогда сказала, чтобы она приходила ко мне, как будет голодна, и, когда она приходила, я ей давала какую-нибудь работу. Она работы не боялась. Я к ней привязалась и в конце концов взяла её к себе. Она мне помогает – славная девочка, а уж до чего благодарная! Зовут её Энн, а фамилия неизвестна.

Девочки постояли, глядя друг на друга; потом Сара вынула руку из муфты и протянула её Энн. Глядя друг другу в глаза, они обменялись рукопожатиями.

– Я так рада, – сказала Сара. – И знаете, мне сейчас в голову пришла ещё одна мысль. Может быть, миссис Браун позволит вам раздавать детям хлеб и булочки. Возможно, вам это будет приятно, потому что вы знаете, что такое голод.

– Да, мисс, – отвечала Энн.

Больше она ничего не сказала, но Сара почувствовала, что она её понимает. Сара и мистер Кэррисфорд вышли из булочной, сели в карету и уехали, а Энн ещё долго стояла и смотрела им вслед.

Маленький лорд Фаунтлерой

Глава 1 Удивительная неожиданность

Седрик решительно ничего не знал об этом, знал он только, что отец его был англичанин; но он умер, когда Седрик был совсем маленьким, и потому он помнил о нём не очень много; он помнил только, что папа был высокого роста, что у него были голубые глаза и длинные усы и что было необыкновенно весело путешествовать по комнатам, сидя у него на плече. После смерти папы Седрик убедился, что лучше не говорить с мамой о нём. Во время его болезни Седрика увезли из дому, а когда Седрик возвратился, всё уже было кончено и его мама, которая тоже была очень больна, только что перешла с постели в своё кресло у окна. Она была бледна и худа, ямочки с её милого лица исчезли, глаза смотрели печально, а платье на ней было совсем чёрное.

– Милочка, – спросил Седрик (папа всегда так называл её, и мальчик стал подражать ему), – милочка, папе лучше?

Он почувствовал, как задрожали её руки, и, подняв свою кудрявую головку, взглянул ей в лицо. Она, видимо, едва удерживалась от того, чтобы не разрыдаться.

– Милочка, – повторил он, – скажи, ведь ему теперь хорошо?