Таинственный след

— Что за дело? Выкладывай, — проговорил я и тут неожиданно догадался о причине ее прихода. Как это я раньше не заметил? Ну, конечно же, ее приход связан с Гришей Проценко. И когда это они успели сблизиться? Видно, любовь секретнее всех тайн на свете.

— Ну, слушаю тебя, говори, — обратился я к Зое.

— Что же тут говорить? — вздохнула девушка.

— Тебе лучше знать, о чем говорить. Ты за этим и пришла ко мне.

— Когда я увидела его здесь впервые, то подумала, что это какой-то особенный, настоящий человек, — тихо заговорила Зоя. — Дружбу мне предложил, просил чаще встречаться и вот оказался самым настоящим подлецом.

...За последнее время наша подпольная группа заметно выросла. Вместе с нашими «стариками» Проценко, Спижевым и Розовиком задания группы выполняли подпольщики Беляев, Киселев и другие. Для того, чтобы уберечь организацию от провала, подпольщики друг с другом лично не встречались, связь с ними поддерживалась через специальных людей. Проценко, например, знал только меня, а о том, чем занимаются остальные члены группы, сколько их, он и понятия не имел. Когда Проценко и Зоя познакомились, то ни он, ни она и словом не обмолвились что связаны с подпольной организацией. У обоих хватило выдержки не касаться этой запретной темы.

— Ты не права, Зоя, — проговорил я. — Гриша, по-моему, парень верный.

— Он только на вид такой, а на самом деле — обманщик. Если он честный и правильный человек, то зачем подался в полицаи? Разве нельзя найти другой работы, кроме прислужничества немцам?

— Зачем ты мне это говоришь, Зоя? Вы сами уже взрослые люди, сами и разбирайтесь. Поговорите, думаю, что найдете общий язык.

— Не желаю разговаривать с полицаем! — вспылила Зоя. — Брезгую. Понимаете?

— Но ведь ты его любишь? Почему бы и не поговорить?

— Постараюсь забыть, — Зоя затихла, еле сдерживая готовые брызнуть слезы. Потом она решительно спросила:

— Алексей Васильевич, я считаю вас своим братом. Ответьте мне на один единственный вопрос. Скажите мне, можно ли верить Григорию? А?

— Можно, — ответил я, — можно и нужно верить.

— Спасибо! Мне теперь все понятно. — Зоя поднялась со стула, подарила мне ласковый взгляд и с улыбкой вышла из комнаты.

Зоя ушла, а я опять принялся за свое привычное дело. Многие больные были моими односельчанами, постоянно посещали меня, и я всех их хорошо знал. Незнакомые люди бывали у меня редко. Но на этот раз я заметил в прихожей молодую женщину в черной шали. Она сидела на лавке рядом со старушкой и о чем-то с ней разговаривала. Раньше я никогда не встречал эту женщину и поэтому постарался прислушаться к их разговору.

— Что-то я не видела тебя в нашем селе, — тараторила старушка, — издалека к нам пожаловала, наверное?

— Издалека, бабушка, — ответила женщина, прикрывая шалью свое смуглое лицо с большими лучистыми глазами. Женщина сильно смахивала на еврейку, и я подумал, что ей небезопасно встречаться с немцами. Да и полицаи частенько задерживали евреев и отправляли их в лагеря.

— Эх, милая, — продолжала между тем старушка. — Разве люди умеют ценить хорошее? До войны больных доктора бесплатно осматривали. Мы даже и не замечали, что они есть. А теперь надо еще поискать доктора, да и заплатить ему. Бывало, в больницу лечь велят, а мы отказывались. И далеко, мол, до нее, и ухаживают там плохо. Дома все норовили отлежаться. А врачи по нашим домам бегали. И в грязь, и в холод, ни с чем не считались, лечили как полагается. Вот как было при Советской власти. А теперь больных много и никто к тебе не придет. Такие уж времена настали.

— Дарья, чего это ты Советскую власть расхваливаешь? — перебил старушку рыжеусый детина. — Брось свою агитацию.

— Э, Степан, ты уж лучше помолчи, — обиделась Дарья. — Разве я неправду говорю? Летом ты никогда ничего не делал, все по курортам разъезжал, легкие свои лечил. Советская власть тебе путевки давала. Если ты это забудешь, ничего доброго не видать тебе в жизни. Правда, я хвалю Советскую власть, и тебе ее благодарить надо. А если хочешь, то донеси на меня полицаю. Пусть меня казнят, я никого не боюсь.

— Ладно, ладно, — смутился Степан, — какая ты обидчивая. Я ведь ничего особенного не сказал. Помолчи лучше.

Женщина не вмешивалась в разговор, но зло и неприязненно поглядывала на Степана. Я все слышал, и мне понравилось, как старуха отбрила этого рыжеусого Степана. Вся очередь была на стороне боевой старушки. Она говорила правду, против возражать трудно..

— Ты, милая, издалека, так иди вперед, а я подожду, — обратилась старуха к женщине в черной шали, — у меня колено ноет, старость одолевает. А душа с телом расставаться не хочет, вот и надоедаю доктору.

— Спасибо, но я долго буду у доктора, мне нужна консультация, — поблагодарила женщина, — вы уж идите сами.

— Воля твоя, милая, — старушка вошла ко мне, и я быстро оказал ей помощь. Мне хотелось поскорее познакомиться с этой женщиной, разузнать, откуда она появилась в наших краях. Наконец она вошла и спокойно уселась в кресле.

— Я к вам, Алексей Васильевич, — тихо сказала женщина.

— Очень хорошо. Что вас беспокоит?