Таинственный след

— А ты думал — я так прост? — не понял Тик моей иронии. — Мы, брат, тоже не лыком шиты, не хочешь иметь со мной дело — не надо. Пусть будет по-твоему: не надо мне лекарств, но, смотри, о нашем разговоре никто не должен знать. Не проболтайся. Ясно?

— Ясно! — ответил я, направляясь к порогу. — Знаю ведь, с кем говорю.

Выходя из дома, услышал грубую ругань. Это хозяин отводил душу. На улице было ветрено и холодно. Заиндевелые деревья качались у разрушенных, закопченных домов. Прохожих почти не видно. Изредка пройдет грузовик с немецкими солдатами, до глаз закутанными в шарфы. Иногда по мостовой прогрохочут танки. Они идут туда, на Восток, где сражается наша армия. С большим трудом отыскал медицинское, управление и сдал документы. Велели явиться через два дня.

Что же делать? Перед поездкой в Киев меня снабдили двумя адресами. По предложениям комитета эти люди должны быть непосредственно связаны с областным подпольем. Я должен во что бы то ни стало разыскать их и повидаться. Один из них — зубной техник. С ним мне не придется увидеться. Кто знает, где он. Может быть, оккупанты его уже расстреляли. Надо разыскивать второго. В комитете почему-то мне не назвали его полного имени. Сказали только адрес. Он живет в третьем доме от вокзала центральной железной дороги, на втором этаже, в сороковой квартире.

Встреча была установлена заранее. Мне должен открыть двери усатый человек с мохнатыми бровями. На мой вопрос: «Простите, не нужны ли вам лекарства от головной боли?» он обязан был дать такой ответ: «Слава богу, я пока здоров, но раз вы пришли, то возьму флакончик. Лекарство в доме не помешает». После того он должен впустить меня в дом.

Медицинское управление помещалось недалеко от вокзала, и я пошел по названному адресу. На вокзале тихо, нет прежней суеты, обычного шума и гама. В здании пусто. Только в дальнем углу зала ожидания стоят вооруженные немецкие солдаты. Они окружили какую-то женщину и что-то пытаются объяснить ей мимикой и жестами. Женщина старается вырваться от них, но солдаты хватают ее за руки и со смехом вталкивают в круг. Женщина увидела меня и рванулась от солдат.

— Пустите! — закричала женщина. Она подбежала ко мне и схватила меня за руку. — Спасите меня. Привязались, проклятые, ходу не дают.

Мы вышли из зала и пошли по площади. Солдаты остались стоять в своем углу. Они по-прежнему весело смеялись. Когда мы отошли уже на порядочное расстояние, женщина спросила:

— Куда вы идете?

— Я приехал сюда за медикаментами, — сказал я, — у меня взяли документы, должно быть, для проверки. Велели ждать. Если все уладится, то завтра поеду в Канев.

— Вы, оказывается, мой земляк, — обрадовалась женщина. — Я родом из Трахтомировки. Давайте познакомимся: меня зовут Надеждой, Надеждой Воронецкой. Я здесь живу у сестры. Если хотите, заходите к нам. Живем, как дикари, нет человека, с кем бы можно было словом перекинуться. Заходите, улица Кудрявского, недалеко отсюда.

— Спасибо, будет время, зайду.

Надежда заметила, что я в чем-то сомневаюсь, и постаралась развеять мои подозрения. Мы незаметно разговорились, и она стала рассказывать о себе.

— Я работаю в столовой. На заводе имени Калинина. А до войны была председателем местного комитета на обувной фабрике.

— Как дела на заводе? — прямо спросил я.

— Нас дальше столовой не пускают. За всеми очень строго следят, мы даже разговаривать боимся. Но все же кое-что делаем. Недавно выручили двух заключенных. Достали им справки, что они работают у нас на заводе. Они хотели перейти линию фронта. Не знаю, удалось ли? А я сегодня подругу провожала. Тут солдаты привязались. Спасибо, что выручили.

Я слушал Надежду рассеянно, думал о своем. После неприятной встречи с Тиком мне не хотелось ни с кем разговаривать. Все казались шпионами и предателями. Проводив Воронецкую, я долго ходил вокруг дома, где жил таинственный человек с усами и мохнатыми бровями. Войти в дом не хватает смелости. Кажется, что здесь живут наши обыкновенные люди. Они заходят и выходят из подъездов, куда-то спешат по своим делам. Наконец я иду к дому. Бояться мне, кажется, нечего. Документы в порядке. Если кто будет расспрашивать, сумею ответить, отговориться. Поднимаюсь на второй этаж и смело иду к сороковой квартире. Тут кто-то хватает меня за руки, начинают бить. Я и голоса не успел подать, как оказался уже во дворе, у какой-то машины. Меня силой затолкали в нее.

— В чем дело? Отпустите! — кричу я и пытаюсь вырваться.

— Не ори! — огромный полицай сбил меня с ног, придавил коленом грудь. — Чего тебе одному здесь разгуливать? Довезем до большевиков, там тебе будет веселее. Вы, большевики, любите коллектив.