Таинственный след

— Ты так думаешь? — Кузьменко встал, подошел к окну. Помолчав немного, сказал: — Нам нужны сведения о Петрушкиной. А здесь их нет. Трудно поверить в то, что Петрушкина не могла почувствовать беду, нависшую над ней. Расстроенный чем-то человек всегда ищет собеседника, она могла поделиться кое-чем с Масловой. Почему бы такой любопытной особе, как Маслова, не заинтересоваться этим?

— Вы хотите сказать, что Маслова несомненно имеет отношение к исчезновению Петрушкиной?

— Я этого не говорил. Но Масловой не верю. Не может быть, чтобы она не знала, что не домой ушла Петрушкина. Она должна была обо всем этом написать, но правду, как видно, она не желает говорить. Так что сам делай из этого вывод.

— Голые мысли в совокупности с ложными обоснованиями к желаемым результатам не приводят. Как бы нам, в конце концов, к ошибочному заключению не прийти.

— Понимаю, Талгат, ты всячески выгораживаешь Маслову, как человека порядочного, не кривящего душой. Хорошо, пусть так. Но в нашей службе не всегда можно руководствоваться симпатиями или антипатиями к человеку. Зачастую требуются решительные оперативные действия. В таких случаях возможны и ошибки.

— Я предпочитаю иметь на руках неопровержимые доказательства вины человека.

— Они будут.

— Вы в это верите?

— Да!

Долгий опыт, внутреннее чутье не обманули Кузьменко и на этот раз. При обыске в доме Масловой были обнаружены шаль и сумка Петрушкиной. Шерстяную, с белыми полосками шаль Матрена Онуфриевна надевала, когда собиралась на базар.

При предварительном расследовании вместе с Масловой в управление вызвали и Петрушкина. Тот, увидев на столе знакомые вещи, вытаращил глаза.

— Бог ты мой? Жива! — вскричал он. — Наконец-то!

Маслова, не понимавшая, что происходит, испугалась. Прониклась тут же сочувствием к плачущему, спросила у Байкина, сидевшего рядом:

— Что, у этого бедняги жену убили, что ли?

— А вы будто и не знали! — насмешливо произнес тот. — Здорово! А откуда же у вас шаль и сумка, позвольте спросить? Петрушкина сама вам их оставила?

— Что вы хотите сказать?

Маслова только теперь поняла, что ее вызвали, подозревая в убийстве Петрушкиной. Догадка поразила ее. Она в упор посмотрела на довольного Байкина и сказала:

— Старуху я не убивала.

Следователь Карпов не обратил на эти слова внимания, и принялся с безразличным видом допрашивать Маслову. Она отказалась отвечать. Со времени ее беседы с Кузьменко прошло несколько дней. Она упрямо стояла на том, что дело обстояло именно так, как она изложила тогда в объяснении.

— К смерти Петрушкиной я никакого отношения не имею. Ваши подозрения считаю оскорбительными для себя, — заявила она.

— Мы далеки от того, чтобы оскорблять кого бы то ни было, — спокойно ответил капитан Карпов. — Нам в любом деле важна истина.

— К тому, что я уже написала, мне добавить нечего.

— Объяснение ваше я читал. Не знаю почему, но про вещи, оставленные Петрушкиной, вы забыли упомянуть. Как же так?

— Я действительно забыла, что сумка у меня.

— Вы ждали, что Петрушкина вернется. Дни, месяцы прошли, она не пришла. Вещи, у которых нет хозяев, присваивать легко. Никто их не спрашивал. Вы надеялись, что их никто и не спросит, потому, наверное, и молчали про них.

Маслова откинула назад упавшие на лоб мягкие шелковистые волосы, вздохнула тяжело. После недолгого молчания она сказала:

— Знала бы я, что эта шаль бедой для меня обернется, разве держала бы у себя дома до сих пор? Еще и на стенку повесила. Она же, эта шаль, — для меня ничто. Не от отца же в наследство получила. Зачем хранила? Думала, придет за ней она. Да и зачем мне было хранить ее, посудите сами, если бы я знала, что все это так плохо кончится?

— Вы казахский язык знаете?

— Ну а как же! Среди казахов живу, отчего же не знать? Да и соседи все казахи.

— Это хорошо, — протянул капитан Карпов, отодвигая бумаги подальше, на край стола. — Человек, который желает узнать обычаи и жизнь народа, среди которого живет, Должен перво-наперво его язык узнать. Лично сам я только начал изучать... Так вот, казахи говорят, что у женщины, прибегающей за огоньком к соседке, находится тридцать тем для разговора. Может, я слишком неумело перевел, но в этой поговорке передана характерная для всех женщин, какой бы она национальности ни была, черта — их склонность к беседе. Петрушкина тоже женщина. Я думаю, она не сразу ушла от вас. Поговорили, конечно. Припомните, пожалуйста, ее последние слова, если это возможно.

Маслова задумалась. Потом сказала: