Таинственный сосуд времени

Он не любил менять состав стеклянной массы. Точнее, он менял его по своему собственному разумению, чтобы получить новый цвет или новую фактуру стекла, но вот так, добавлять в массу неизвестно что… впрочем, слово заказчика – закон!

– Я сделаю все, как вы пожелаете.

– Прекрасно. Когда эта бутыль будет готова?

– Приходите завтра поутру. Я бы сделал и быстрее, но печь уже остывает, и мне надо заново ее топить.

– Хорошо, я приду завтра утром.

– И вот еще… не могли бы вы оставить небольшой аванс?

– Нет проблем.

Заказчик достал из кожаного кошеля золотую монету, положил ее на стол.

– О! Это слишком щедро… хватило бы и полуталера…

– Не беспокойтесь. Достойная работа заслуживает достойной оплаты.

Заказчик ушел – так же бесшумно и незаметно, как появился.

Стеклодув закрыл за ним дверь мастерской и поспешил в жилые покои.

Там он торопливо, стараясь не шуметь, прошел в спальню.

Жена сидела, склонившись над кроваткой маленького Гейнца.

– Как он? – спросил Пауль взволнованным шепотом.

– Тс-с! – Мицци прижала палец к губам. – Кажется, немного лучше… он заснул, а доктор сказал, что сон – лучшее лекарство от его болезни. Кстати, доктор напоминал, что мы должные ему за три посещения и за ту микстуру…

– Хорошо, вот у меня как раз есть талер. – Пауль протянул жене монету.

Он подошел к кроватке, взглянул на сына.

Гейнц лежал, разметавшись, на бледном личике ребенка блестели капли пота. Частое и неровное дыхание едва заметно поднимало впалую грудь.

Пауль и Мицци жили вместе уже седьмой год, но Бог благословил их только одним ребенком. Гейнц родился четыре года назад, на Святки, и оказался болезненным и слабым мальчиком, а больше ни одного ребенка Мицци не смогла выносить.

И вот теперь в их городок пришла болезнь, которая унесла уже много детских жизней в Нюрнберге и в окрестных селах.

И маленький Гейнц теперь тоже оказался между жизнью и смертью…

– Посмотри на него, – едва слышно проговорила Мицци, бережно поправляя одеяльце. – Мне кажется, у него появился румянец. Он выздоровеет, я чувствую, что он выздоровеет!

– Будем молиться, что еще нам остается!

– Будем молиться!

– Эй, братан, ты живой?

Андрей мучительно застонал.

Все тело болело, в голове бухали кузнечные молоты. В поясницу впивалось что-то острое.

– А ну, просыпайся!

Кто-то похлопал его по щеке, тряхнул за воротник.

Андрей с трудом разлепил веки.

Над ним нависал мужик лет сорока с квадратной челюстью, взгляд его был озабочен.

– Живой вроде! – проговорил незнакомец с заметным облегчением. – Только мне трупешника не хватало! Встать-то можешь?

– Встать? – Андрей задумался. – А ты вообще кто?

– Вот интересно! – Мужик фыркнул. – Тебе что – паспорт предъявить? Я тебе помочь хочу, а ты моими личными данными интересуешься! Если не хочешь вставать – черт с тобой, валяйся тут хоть до вечера!

– А где это – тут? Вообще, где я?

– Вот на этот вопрос я тебе легко отвечу. Ты на пятьдесят четвертом километре Карельского шоссе. Прямо возле километрового столба. Как раз на него ты спиной опираешься.