Таинственный Ван Гог. Искусство, безумие и гениальность голландского художника

Утром папа ушел из дома абсолютно здоровым, а вечером, возвратившись, он едва успел переступить порог дома, как рухнул замертво, — рассказывает тетя Виллемина одному из друзей. — Это было ужасно. Я никогда не забуду ту ночь. Все произошло около семи вечера. Кор был в Хелмонде и вернулся домой только на следующее утро; Боже, как же мне было страшно. Надеюсь, тебе никогда не доведется испытать подобное.

Винсент еще больше замыкается в себе, он не может принять внутренне потерю отца, с которым всю жизнь ссорился и к которому в то же время был глубоко привязан. Он становится все более молчалив и ощущает еще большую потребность в поддержке брата, которому пишет в тот период по два раза в день.

Шлю тебе натюрморт с открытой Библией: я изобразил ее в кожаном переплете, в грязно-белых тонах на темном фоне; на переднем плане — коричнево-желтые оттенки, с вкраплением лимонно-желтого. Я написал картину за один день, одним рывком. Видишь, я не зря говорил, что мой упорный труд последнего времени не прошел даром: теперь мне гораздо легче писать сюжетные картины, вне зависимости от формы и цвета.

Священное Писание покоится на подставке посередине стола; справа — огарок уже догоревшей свечи. Рядом с Библией, почти на самом краю, лежит книга Эмиля Золя «Радость жизни». Метафорический смысл картины очевиден: две книги, Библия гигантских размеров и роман карманного формата в мягкой обложке, олицетворяют собой два разных взгляда на жизнь.

«Радость жизни» — гимн борьбе с невзгодами, выпавшими на долю главной героини: она не теряет оптимизма и надежды, несмотря на все превратности судьбы. Храбрость, а не вера — вот источник духовных сил.

Этой картиной Ван Гог постулирует веру в возможности человека, ставя ее превыше веры в божественное вмешательство.

Натюрморт с Библией отражает процессы, происходившие в душе художника: разрыв с отцом и постепенный отход от религии. Тяжелое Священное Писание вот-вот захлопнется, уступив место легкому и изящному роману — источнику житейской мудрости.

Отныне из писем Винсента исчезнут библейские реминисценции. Живопись станет для него единственной религией.

Смерть отца спровоцировала смену парадигм и обозначила необходимость перемен. 24 ноября 1885 г. художник навсегда покидает Голландию — крестьянский пейзаж Нюэнена исчерпал для него свой потенциал.

Он переезжает в Антверпен.

Погрузиться в хаос

Я иду вдоль каналов, пересекающих почти весь город, в сторону порта. Антверпен — крупный торговый центр, оказаться здесь после спокойствия деревенской жизни, после песчаных дюн и верещатников — все равно что очутиться в Дантовом аду. Можно представить себе, насколько сильное впечатление город произвел на Винсента.

Дядя снимает за двадцать пять франков в месяц крохотную каморку на втором этаже лавки торговца красками. Большинство вещей он хранит на складе в порту, куда часто ходит забрать то, что в данный момент необходимо. Он с восторгом погружается в городской хаос.

Кого здесь только не встретишь: молоденькие китаянки и фламандские матросы, турецкие грузчики под ручку с французскими проститутками — люди всех рас и национальностей протискиваются по узким улочкам среди высоких домов, складов, ангаров.

Посетители трактиров, мужчины и женщины разного возраста снуют возле заведений, сбивая меня с ног. Волна толпы подхватывает меня и несет внутрь пестрых магазинчиков, продающих еду и одежду для моряков. Я становлюсь свидетелем погонь, скандалов, бегства из публичных домов: Антверпен и впрямь похож на девятый круг ада: он ужасен и одновременно притягателен. Особенно для художника в поисках новых сюжетов.

Ван Гога ожидают три месяца плодотворной работы. Городская суета захватывает его.

Он с удовольствием гуляет по улицам, заходит в церкви, проводит много времени в музеях. Дядя даже налаживает связи с торговцами живописью, но безрезультатно: он пытается продать два рисунка замка Стен (они до сих пор хранятся в папках у нас дома), но коммерческие вопросы угнетают его. В основном Винсент предлагает галеристам нейтральные пейзажи, как будто стараясь проникнуть в мир живописи аккуратно, на цыпочках. На самом деле больше всего он жаждет новых сюжетов: Антверпен воодушевляет его, несмотря на новые расходы и лишения.