Таинственный Восток

- Но у меня нет с собой нужной косметики, - запротестовала Карен, - моя не годится для студийной съемки, она только для повседневных нужд.

- Не имеет значения, - бросил он, закрывая за собой дверь.

Карен развернула шорты для бега - они были не больше обеденной салфетки. Никогда раньше она не надевала мужские вещи, даже рубашки своего брата, а мысль о том, что она надевает что-то, прилегавшее к телу Эрика, заставила ее задрожать.

Она сняла свою одежду и надела шелковые голубые шорты Эрика. Они были такими мягкими, такими невесомыми, так нежно ласкали ее ноги. Она скользнула в его рубашку, расправила плечи и ухмыльнулась своему отражению - нужны две Карен, чтобы заполнить рубашку. Она попыталась принять атлетическую позу, но зеркало немедленно сообщило ей, что она выглядит глупо. Карен никогда не демонстрировала спортивную одежду. Если Эрик хочет, чтобы что-то получилось, ему придется самому ставить позы.

Эрик возился с бесконечной простыней бледно-серой бумаги для задника, пытаясь так ее приладить, чтобы она покрывала одну стену и без излома спускалась на пол студии. В одних носках он отбежал назад, хмуро поглядывая на свой экспонометр. В небесном бестеневом сиянии нижних софитов он выглядел окутанным таинственным ровным туманом. Карен обтерла подошвы своих ног полотенцем и шагнула в этот серый туман. Это было все равно, что прыгнуть из аэроплана в величественные облака. Она ощутила легкое головокружение.

Он опустил свой прибор и критично оглядел ее.

- Пожалуйста, снимите бусы. Я хочу, чтобы ваше горло было более открытым и чтобы были видны линии грудей.

Карен сняла бусы и протянула их ему в ладонь, а он сунул их в карман. Фотографы , говорили ев водобные вещи по сто раз на день, но сейчас все было как-то иначе. Серые глаза Эрика, казалось, были частью этого облака, в котором они стояли.

- Я никогда не позировала раньше в таком костюме и немного боюсь, - нервно сказала она. Он покачал головой и усмехнулся.

- Я снимаю не костюм, Индира, а вас. Не беспокойтесь, я покажу вам позу.

Он ввел ее в центр серого облака, потом, согнувшись, попятился назад.

- Не пытайтесь "продавать" эту одежду, пусть она будет как есть. Понятно? Мне нужен характер.

Он схватил камеру со стола и начал щелкать затвором, наклоняясь то в одну сторону, то в другую, выпрямляясь, приближаясь все ближе и командуя на ходу: "Повернитесь. Наклонитесь. Хорошо. Отставьте правую ногу... Дальше, дальше, так". Он рявкал, льстил, рычал: "Хорошо! Уберите плечо! Глаза на меня! Прекрасно! Оближите губы! Так!"

К арен потеряла всякое представление о времени и пространстве. Ее воля испарилась, словно дым, она могла только подчиняться его голосу. Его команды были ее волей.

- Опустите руки! Повернитесь направо, левую ладонь поставьте против стены. Замрите! Отбросьте волосы, я хочу видеть их завитки. Хорошо. Еще! Еще! Еще!

Он диктовал позы все быстрее и быстрее, подгонял, уговаривал, двигался вместе с ней. Ей казалось, что они уподоблены танцорам, захваченным безумным движением - всеми этими поворотами, наклонами, выпадами до полного изнеможения.

- Прижмитесь к стене, поверните голову направо, закиньте правую руку за голову, уберите локоть, теперь плечи. Нет, нет, вот так. - Он опустил камеру на пол и прижал ее плечи к стене. - Назад... Еще... - Его руки с силой сжали ее плечи, большими пальцами придавливая ключицы.

Карен слышала, как он глубоко вздохнул, она повернула к нему свое лицо и увидела голод в его глазах. Что-то странное случилось с ее собственным дыханием, а когда его руки медленно и нежно скользнули по ее бокам к бедрам, она вообще перестала дышать.

- Индира, - прошептал он неожиданно хриплым и прерывистым голосом. Индира, ты самое прекрасное существо, которое я когда-либо видел. Я обожаю тебя. - Его руки стиснули ее бедра, а когда он прижался к ней, ее тело само подалось, изогнулось ему навстречу, выдавая тайный голод, и жар его плоти передался ей.

- О, Эрик, - только и смогла вымолвить она, когда он прижимался к ней все сильнее и сильнее, и она погрузила пальцы в его золотые волосы, и в ушах ее зазвенели колокольчики.

- Принцесса Колокольчиков, - прошептал он, покрывая поцелуями ее волосы. Потом его губы коснулись ее губ, это было как дуновение ветерка, не более. Потом еще одно прикосновение, нежное, как мечта о любви.

Она словно растворилась в своих ощущениях, все ее нервы пылали. Потом его губы нашли ее в поцелуе такой нежности, такой сладости и восторга, что она слабо качнулась к нему, сама обхватила его, чтобы не упасть. Она настолько утратила себя в переживаемом восторге, что выпала из времени и пространства. Она принадлежала ему.