Таинственный всадник

– Ограбление, господа! – прорычал Тайрон. – Выкладывайте оружие, чтобы не разозлить меня, – тогда у меня не будет соблазна пустить вам пулю в лоб.

Из коляски раздался еще один вопль, но он проигнорировал его, ожидая, пока кучер отбросит мушкет и пистолет в сторону. Сопровождающий, казалось, врос в землю и заледенел, но быстро оттаял, когда увидел пистолеты, нацеленные в его сторону.

– Это Капитан Старлайт! – крикнул он, и от страха глаза его стали круглыми, как у совы. – Это Капитан Старлайт! Не стреляйте! Не стреляйте! – Потом он бросил оружие на дорогу, словно оно было раскаленным докрасна и обжигало до мяса.

Тайрон смотрел на узкую дверь.

– Эй, пассажиры! Я не из числа терпеливых. Не заставляйте меня просить дважды.

Дверь отлетела в сторону, и молодой человек лет два–дцати выбрался из коляски. Его лицо было таким красным от негодования, что это было видно даже при тусклом свете лампы. Его спутница, столь же юная девушка в вечернем платье, рыдала от ужаса.

– Я требую, чтобы вы позволили нам проехать, – за–явил молодой человек громко и настойчиво. – Мы с женой не сделали вам ничего дурного.

– Вы находитесь на моей дороге, – сказал в ответ Тайрон. – Этого уже достаточно. Но я закрою глаза на нарушение с вашей стороны, если вес вашего кошелька покажется мне весьма убедительным.

– В-вы невоспитанный человек, сэр!

– Я сегодня просто не засну, оттого что узнал о себе такую новость.

– М-мой кошелек в карете. Я… я должен взять его.

Тайрон махнул дулом пистолета в знак согласия и покачал головой: молодой дурачок вместо кошелька храбро взялся за пистолет. И когда отважный юный муж схватил оружие, Тайрон снова выстрелил, и вспышка пороха в темноте ночи была похожа на взрыв.

– Ты не убил его, надеюсь? – спросил Дадли, уводя Тайрона от окна.

– Нет, я не убил его, я только ужалил его пальцы. Но я заставил юнца вручить мне кошелек с четырнадцатью шиллингами. Его жена все время плакала и просила его повиноваться мне, только бы я позволил им проехать целыми и невредимыми. Они были совсем еще дети, а я размахивал оружием и напугал их до полусмерти за четырнадцать шиллингов.

Тайрон сделал большой глоток и снова вернулся к окну. В чем он не признался Дадли, так это в том, что он чуть не вернулся и не возвратил несчастный мешочек. Он отъехал уже довольно далеко, но перед глазами все еще стояло лицо женщины-ребенка, искаженное страхом, и он вдруг представил себя старым человеком с репутацией негодяя, который пугает беспомощных молодых влюбленных.

Ему надо было давным-давно бросить это занятие. Ему надо погрузить все на корабль – купить его специально для этого – и искать приключений в другом месте, если именно это ему необходимо.

Если именно это ему необходимо?

Он вор, он бандит с большой дороги, еретик, который живет от одного вдоха до другого, он наживается и процветает на обмане! А что взамен? Уютный, удобный дом, теплый очаг, жена и – и семь хныкающих ребятишек, которые цепляются за ноги?

– Господи Иисусе, – пробормотал Тайрон, глядя в темноту. Мысли о респектабельной жизни никогда не привлекали его. Он не заглядывал далеко в будущее. Только когда он стоял в тени и наблюдал за полуобнаженной француженкой, шедшей по дорожке лунного света, чтобы прижать руку к оконному стеклу, что-то незнакомое всколыхнулось в нем. Взгляд ее был полон печали и одиночества, и он почти забыл, почему оказался там. И когда он поцеловал ее, он даже не вспомнил, что должен уехать.

Его внутренний голос предупреждал об опасности уже тогда, но он отмахнулся от него. Он предупреждал его и сейчас, но, швыряя полупустой стакан в камин, Тайрон Харт прекрасно понимал, что и на этот раз он проигнорирует любые предостережения здравого смысла.

Дадли спокойно смотрел на расколовшийся стакан, на внезапную вспышку пламени – в том месте, где коньяк попал на горящие поленья.

– Что потребовал Рос? – спросил Дадли. Сейчас это было самым главным.

– Драгоценные камни, жемчуг. Меня.

Дадли пропустил мимо ушей первые слова Тайрона. Он сосредоточился на главном.

– Тебя?

– И полное признание в письменной форме, иначе он натравит подручных Винсента на Рене и ее брата.

– А в обмен?

– Они втроем уедут беспрепятственно, полностью прощенные. К ним ни у кого не будет никаких претензий.

– Ты ему веришь?

– Не дальше расстояния, на котором я могу учуять его. Но если я соглашусь на это, то ему придется принять и мои условия: время и место для обмена, судопроизводство с чиновником по моему выбору, который обязуется проследить за выполнением условий соглашения, даже если полковник их нарушит.

– Рос никогда не пойдет на это.

– Если он так страстно хочет меня заполучить, то пойдет. Я убедился, он просто сгорает от желания.

Дадли запустил пальцы в шевелюру и взъерошил ее, но вдруг замер, соображая, и одна прядь упала ему на глаз.

– Что ты хочешь этим сказать: «Если я соглашусь на это…»?

– Я на самом деле не вижу никакого другого выхода. Выбора нет, не так ли, Роб?

– Мы сами можем нанять кое-кого, и когда Рос покажется, мы захватим старика и он увидит только пыль из-под копыт…