Таинство чтения. Как книги делают нас значимыми людьми

«Словарь крылатых выражений» был вторым знакомством, уже комплексным, с библейскими идиомами. Еще не читая Библию как таковую, я узнал, что означает «валаамова ослица», что такое верблюд, который тщетно силится пролезть сквозь игольное ушко, почему смешон «Саул во пророцех» и какие камни могут стать хлебом. Еще смутно, но уже гораздо яснее стала та истина, что без знакомства с Библией, без доступа к Священному Писанию об образовании, комплексном и настоящем – можно забыть. Если в романе или повести цитировалась Библия и давалась сноска на книгу и стих, то я старался запомнить эти координаты. Библия приобрела в моих глазах достоинство источника необходимого и достоверного. Поиски ее самой, этой, по слову Сковороды, «голубицы», «ластовицы» и «Невесты», еще были впереди. Но эти поиски становились уже неизбежными.

Прощание с Годом литературы

Возле кровати – комод, тот, в который «за рубашкой полезешь – и день потерян». Тумбочки у меня нет. Комод вместо нее, и на нем – книги. Они любят вырастать в стопки, в подобия зиккуратов, потому что все кажется важным и все хочется иметь под рукой. Протянул руку – вот тебе и письмо Татьяны к Онегину. Еще раз протянул – вот тебе и басня «Свинья под дубом». Недавно, проснувшись, скольжу взглядом по корешкам: Крылов, Пушкин, Чуковский, Оруэлл, Ильин. Святые угодники! А ведь авторы все покойники. Все они усопшие, за исключением Дугина (из тех, что у меня сейчас на комоде). Какое-то говорящее кладбище с вкраплением редких живых голосов.

Страшно? Ничуть не страшно. Потому что «смертию смерть поправ» и прочее. Не страшно, но интересно! Это попросту доказательство бессмертия души. «Душа в заветной лире мой прах переживет и тленья убежит». При помощи телефона говоришь с тем, кто сейчас жив, только его не видно. При помощи книги тоже говоришь с тем, кто жив. Только жив так, что не следит уже за красой ногтей, не кутается в бобровый воротник и не откупоривает шампанского бутылку. Ну и что? Не такая уж важная вещь – пилочка для ногтей или пробка от шампанского. Куда важнее потерять ногти, но сохранить голос и разговаривать ежедневно в течение столетий с читателями, по числу превосходящими население Российской империи во времена оны.

На комоде не только книги вырастают в стопки. На комоде среди прочего хлама (чашка, часы) еще лежит мобильник. Никогда до сего дня не противопоставлялись и не связывались для меня эти вещи – телефон и книги. Сегодня подумалось мне, что они – одновременно союзники и антагонисты. Союзники, потому что с их помощью разговаривают. Антагонисты, потому что телефон работает здесь и сейчас, а книга тянет кабель гораздо дальше. Жаль только, что телефон дает возможность и говорить, и слышать, а книга – только слышать. Не скажешь же ты Чуковскому: «Расскажите-ка подробнее об отце Владимира Познера, как вы с ним в доме Мурузи, что в Петрограде, после революции, теорию стихосложения изучали». Или Оруэллу: «А ведь вы, милейший, тоже на Большого Брата работали, не так ли?»

В общем, стоит печалиться об отсутствии обратной связи с автором, и если кто-то из фантастов решится на этот труд, то я дарю идею возможного рассказа или повести.

Библиотека. В библиотеке, известно, книги, но не только. К каждой книге пришит кармашек, в кармашке – SIM-карта. Прочитал книгу – и звони автору, если понравилось. Звони Вальтеру Скотту, звони Ницше, звони Гомеру. Обсуждай, спорь, критикуй. Времени у них много, и течет оно наверняка иначе. Голоса одних авторов будут перекрываться криками и стонами, других – согласным и радостным пением. Звонки модерируются некоей специальной службой неземного, но доброго происхождения. Звонки хулиганов, любителей поругаться и посмеяться отключаются моментально. Такая вот идея пришла ко мне при взгляде на заваленный книгами комод. Интересно представить, кто бы о чем спросил – и кто бы в ответ что услышал.

Человек сам по себе – книга, людьми не прочитанная. Только Богом. От корки до корки.

Книга – телефон, книга – кладбище. Человек сам по себе – книга, людьми не прочитанная. Только Богом. От корки до корки. А люди… «И про отца родного своего мы, зная все, не знаем ничего». Отсюда: кладбище – это библиотека непрочитанных книг. Ходишь, бывало, среди могил и благодаришь Творца за то, что ничего не понимаешь. Ведь если бы понял, сколько великого и смешного лежит под каждым могильным камнем, то не смог бы вынести этого и малое время. А так – можно прогуливаться и читать эпитафии. Но поэты правы: мир – погост, и был бы он глухонемым погостом, если бы не слово, записанное и прочитанное. «На мировом погосте звучат лишь письмена». И особое чувство – побывать на могиле того, чьими книгами зачитывался. На могиле Достоевского в некрополе Александро-Невской лавры. На могиле Розанова в Гефсиманском скиту…