Таинство для хорошей девочки, или Разбуди во мне зверя (СИ)

— Отчислят, я даже не сомневаюсь, — кивнул Макс. — И тебе сомневаться не советую. Всё, они к тебе больше не приблизятся. И ни к кому другому тоже. Даже если они останутся, им заказано хоть дружить, хоть для отношений кого-нибудь искать, кому они сдались такие?

— Мало ли ненормальных бывает, — вздохнула Тайка.

— А ненормальным туда и дорога, — отмахнулся Макс. — Гулять? Пока солнышко? Сегодня даже ветра пока нет, просто чудо какое-то.

— Гулять, — согласилась Тайка даже и не раздумывая, и он увидел в том хороший знак.

13. Смешинку проглотила

Тая сначала не поверила, что оба ненавистных ей человека, и Петров, и Захаров, получили по заслугам. Хорошо, не ненавистных, сильно сказано. Ненавидеть их — это слишком, её вполне устроит, если она больше никогда их не увидит. Неприятных, да, весьма неприятных. И… ей в самом деле достаточно, если их жизни дальше пойдут параллельно с её жизнью. И всё.

И всё? В самом деле всё? Можно выдохнуть, как говорится?

— Постой, а они точно не узнают, кто свидетельствовал против них? — она даже рискнула взять Макса за рукав.

— Думаю, нет. Понимаешь, если бы это был один человек, то и дело одно. А тут оказалось, что девчонок десятка два с разных курсов, даже одна четверокурсница, и парней столько же. Ничего так улов, да?

— А ты откуда знаешь? — Тая даже остановилась.

— Ну, — он что, смутился?

И даже остановился и вздохнул.

— Ты видел, кто и что там писал?

— Я ж из тех, кто всё это придумал — ну, как их прижать. Вчера Дариуш унёс сырые данный Милославской, а она просмотрела и велела привести в порядок. Я сегодня ночью ей таблицу составлял. Поэтому так случилось, что я знаю.

— Мы ведь там не писали, кто и с какого курса? — у Таи по-прежнему не сходилось.

— Вообще-то для меня это не вопрос, — пожал плечами Макс. — Но я не писал Милославской, я думаю, у неё есть свои методы узнать, кто есть кто.

— А ты… ты умеешь работать с информацией на таком уровне? — и что он делает у них на втором курсе тогда?

Макс только пожал плечами.

— Да это несложно так-то.

— Ничего себе — несложно! Ты… ты очень одарённый! Мне именно этот аспект не даётся.

— Наверное, у тебя другие сильные стороны? — подмигнул он.

— Вообще да, мне говорили, что у меня выходит получать информацию в разговоре. А вот с книгами, документами и массивами данных у меня не очень.

— А я как раз болтать не люблю, — улыбнулся он. — Мне бы почитать. И посчитать.

— Мы можем тренировать друг друга, — сказала Тая, и только потом сообразила, что именно она сделала.

Она? Предложила кому-то что-то совместное? Это в самом деле она? Но ведь как будто невероятная тяжесть с плеч упала, она даже дышит сейчас как-то по-иному, легче и свободнее! И хочется бежать и смеяться, или прыгать. Подпрыгнуть и взлететь, да.

— И я думаю, это будет здорово. Начнём сегодня?

Тая задумалась. Вообще она должна ему приглашение в гости, но она не предупредила Полину Владимировну, что будет гость, и бабушку тоже. И… что же делать?

— Я не сказала дома, что приду не одна.

— Ну и ладно, пошли тогда ко мне.

— А у тебя ещё есть жареные пельмени? — рассмеялась она.

Почему-то стало легко и весело. И он так здорово улыбался! Его голубые глаза, прозрачные-прозрачные, как капельки, весело искрились и смотрели прямо на неё.

— Конечно, там ещё три пачки не начатых, и соусов полный комплект! Скажи, а ты что, правда сама себе ничего не готовишь? Даже чай не завариваешь? И бутерброды не нарезаешь?

— Да как-то нет, — покачал она головой. — Нет нужды. Можно прийти и попросить, и дадут.

— И что, не говорят, что рано, или поздно, или не вовремя, или нельзя куски таскать? — изумился он.

Откуда только знает!

— Говорят, — кивнула она. — А… ты откуда знаешь?

— Мне в детстве так же говорили, пока я не вырос и сам не научился, — рассмеялся он. — Пока была жива бабушка, она нас с дедом в ежовых рукавицах держала. Она чётко знала, что на завтрак нужно есть кашу, на обед суп или похлёбку какую, а на ужин можно жаркое или котлеты или что там ещё. Сладкое с чаем, арро не злоупотреблять, а всякие изыски — только в праздник, иначе они перестанут быть изысками. А сейчас мы с мамой вдвоём, и вроде оба можем что-то приготовить, если нужно. Конечно, чаще она, чем я. Но я тоже могу кое-что.

За болтовнёй они дошли до его дома — как вчера. Консьерж был другой, а квартира та же самая.

— Чай? Арро? Или сразу пельмени?

— Сразу пельмени! — ответила Тая, и снова сама себе удивилась.

На кухне он иногда даже просил её что-то немного сделать — ну там передать, достать или открыть. Подержать дверцу холодильника, например, пока он достаёт все свои любимые соусы. И они всё время болтали — о детстве, о любимых блюдах, о праздниках, о бабушках и дедушках. И как-то это было… неожиданно легко. Тая поймала себя на мысли, что даже с Лилианой не говорила о некоторых вещах, а они подруги. Потому что, ну, кому интересно, что она любила есть в детстве? Какую кашу и какое мороженое? И какие конфеты?