Таинство для хорошей девочки, или Разбуди во мне зверя (СИ)

Что ж, сегодня Медников высказал своё неудовольствие тоже при всём честном народе. Тая понимала, что заслужила, потому что не справилась с простейшим заданием, но ей всё равно было горько и обидно. И главное — она не понимала, что она делает не так. Но призвать силу и направить на нужное ей становилось всё сложнее и сложнее с каждым днём. Неужели Сафьянников прав, и ей нужно идти к целителям и рассказывать? Но на недавнем медосмотре у неё не нашли никаких отклонений, она здорова и всё у неё в порядке, так сказали. А это что?

Дальше до конца пары Медников ещё пару раз обратился к Тае — с тем же результатом. Вообще он всегда давал возможность исправить впечатление, если сначала не справился — подумать, сосредоточиться и сделать. Но сегодня Тае никак не давались ментальные воздействия. Если бы она была Аюной или Надин — наверное, подскочила бы и ушла с пары, всё ж равно потом отрабатывать. Она — и отрабатывать, кошмар. Но… она же воспитанная и в целом приличная, и просто так с пары не уходит, а только по очень веской причине… которой нет.

И это оказалось ещё не всё. Потому что Медников велел Тае задержаться после пары, сегодня так делают все, решительно все!

— Таисия Аркадьевна, что случилось? — строго спросил он. — Влюбились? Так выбрасывайте всю эту блажь из головы, да поскорее. Вы всегда были прилежной ученицей, и всегда ваши знания и умения были достойны вашего имени и вашего отца. Знаете, я иногда встречаю вашего батюшку в общем чате. А в выходные и вовсе должен пересечься с ним в общей компании. Я вынужден спросить у него, что происходит, если вы сами не желаете мне ничего сказать.

— Но… мне нечего сказать, так и есть. Просто… я ничего не могу, — Тая не знала, какие слова подобрать, не было у неё слов.

В ней что-то серьёзно сломалось. Не просто ж так она не может пользоваться силой? И с каждым днём не может всё серьёзнее и серьёзнее. И не понимает, куда бежать и что делать. Может, всё же, пройдёт? Или уже нет? Что делать-то? Позорище какое!

— Отчего вы молчите, Таисия Аркадьевна? Почему вам нечего сказать?

— Простите, Леонид Маркович, мне в самом деле нечего сказать. Пожалуйста, назначьте мне время, в которое я смогу прийти и отработать это занятие. Я непременно подготовлюсь.

— Вот, это уже другой разговор, — кивнул Медников. — В следующий четверг, в три часа.

— Благодарю вас, я приду. До свидания.

Тая подхватила сумку, выскочила, зашла за угол… заплакала. Да что это такое-то, почему слёзы текут который день почём зря! Никогда, никогда она столько не ревела с самого раннего детства, наверное. Всегда справлялась. А сейчас почему не справляется?

Или пусть уже Медников скажет папе, что она совсем испортилась, и папа разберётся в том, что с ней происходит? Или не разберётся?

И когда появился Макс, нерешительно обнял её и сказал, что надо уже идти отсюда, она не возражала. Хоть куда. Пережить этот позор.

Сегодня на улице снова светило солнце, но не было никакого холодного ветра. И как же это оказалось хорошо! Тая утром снова забыла, что для прогулок нужно одеваться теплее, но — сегодня не обязательно. Она даже берет сняла — потому что захотелось подставить лицо и всю голову этим солнечным лучам.

Они с Максом стояли на мосту, мимо проносились автомобили и автобусы, внизу по льду ходили какие-то птицы. Макс нашёл в рюкзаке остатки булочки и бросал вниз крошки, голуби и воробьи их ловили, а потом прилетела ворона и разогнала всю мелочь.

— На всякого голубя найдётся ворона, понимаешь? — усмехнулся Макс. — И на этих двух придурков с первого курса — тоже.

— Но вдруг они узнают, кто это сделал? — Тая опасалась, она полагала, что если люди могут сделать гадость, они её непременно сделают.

Такие вот люди, от которых невозможно ожидать более ничего.

— Там прилично заколдовано.

— А ты откуда знаешь?

— Ну, я разве что подал идею и подсказал, как сделать, и частично заколдовал эту штуку тоже я.

Ничего себе! Макс так умеет?

— А… дальше?

— К Милославской с результатами уже пошёл Дариуш, он же приличный, он к ней и по другим делам ходит, он объяснит ей нормально, что и как. Должен написать в чат о результатах, кстати.

— Расскажешь? — осторожно спросила Тая.

— О результатах? Конечно, это ж тебя тоже касается. Просто если кто и может вломить этим двоим, так это Милославская. Ей нет разницы, кто их родители.

— Не верю, не может ей быть разницы.

— Вот увидишь.

Солнце солнцем, но они всё равно замёрзли. И едва не пропустили треньканье Максова телефона.

— О, что я говорил? Милославская всё выслушала и материалы приняла, сказала, завтра к утру сообщит своё решение. Гуляем?

— Гуляем, — кивнула Тая.

— Или холодно уже?

Вообще он тоже без шапки, и вообще нараспашку.

— Наверное, я могу погулять ещё немного.

— Так, я понял. Пошли греться. Десять минут до моего дома, и жареные пельмени?

— Какие ещё… жареные пельмени?

Пельмени бывают с бульоном в тарелке или вот ещё в горшочках, Полина Владимировна готовит такие в духовке.

— Ну как, берёшь и жаришь. Это, наверное, моя самая любимая еда. Из простого. Вкуснее жареной картошки и макарон.