Таинство Евхаристии (Святое Причащение)

Второй характерной особенностью процесса развития Таинства Евхаристии в данный период как раз и является вопрос совмещения старого и нового. С одной стороны, христиане продолжали придерживаться традиции посещения храма и синагог. Однако ни в храме Иерусалима, ни в синагогах не совершалось то, о чем заповедовал Своим ученикам Господь Иисус Христос – не совершалось Таинство Причащения хлеба и вина – Плоти и Крови Спасителя. Именно поэтому, одновременно с посещением храма и синагог, христиане апостольского периода вводят в обычай собираться в домах для «преломления хлеба». На таких собраниях собственно и зарождалось формирование чина Таинства Евхаристии. Основой проведения апостольской Евхаристии была Тайная Вечеря, которую Господь провел со Своими учениками. А. Л. Дворкин поясняет этот момент: «В Первоцеркви Евхаристия совершалась «по домам», т. е. в собрании общины, а не в Храме, куда христиане ходили для общих молитв. Для совершения Евхаристии был выделен особый день – «первый день» недели, в который, по свидетельству апостолов, воскрес Христос» [8] . Учитывая то обстоятельство, что Господь совершал Тайную Вечерю по образцу еврейской Пасхи, следственно и первые христиане включали в свои собрания элементы еврейской вечери.

Еще одна особенность проведения Таинства Евхаристии в апостольский период – это языческое прошлое многих христиан. Дело в том, что очень большой процент христиан данного периода представляли собой бывших последователей различных языческих культов. В связи с этим оставалась вероятность того, что в формирование чина Таинства Евхаристии могут войти определенные языческие элементы. Так, например, жертва в язычестве и в христианстве – это абсолютно разные жертвы (и разная смысловая нагрузка этих понятий). Однако водительство Духа Святого, благодать слова Божия, чистота апостольской веры и желание людей прийти к Истине позволило отсечь все пришлые элементы, которые чужды учению Христа, и выделить два основных аспекта христианской Евхаристии апостольского периода. Во-первых, жертвоприношение христиан становится противовесом языческим жертвоприношениям. Архимандрит Киприан (Керн) так комментирует эту ситуацию: «В каждом отдельном случае это есть реальное причащение или Богу или бесам (1 Кор. 10: 21)» [9] . Во-вторых, преломление хлеба первыми христианами рассматривалось как вполне определенное богослужение Господнего дня, в который становится важным совершать определенные священные действия. Снова приведем слова о. Киприана: «Благословлялся хлеб, и все причащались. После вечери благословлялась Чаша, и опять-таки все причащались. Слова Спасителя об установлении таинства были существенно важны. Вечеря есть воспоминание смерти Господней» [10] .

Если перейти к более конкретному описанию проведения Таинства Евхаристии в апостольский период жизни Церкви, то здесь основную информацию нам дают апостольские «Деяния». Однако и в них содержится не очень много сведений о первоначальном чине Таинства Евхаристии. Основные черты Таинства Евхаристии данного периода следующие: верующие пребывали в постоянном утверждении в истине, т. е. хранили учение, находились в общении, преломлении хлеба, в общих молитвах. Как отмечается в книге «Деяний» верующие: …каждый день единодушно пребывали в храме и, преломляя по домам хлеб, принимали пишу в веселии и простоте сердца (Деян. 2: 46). Таким образом, здесь уже видно некоторое противопоставление, которое разделяло жизнь христиан на обычную (ветхозаветную, еврейскую) в храме и на новую (новозаветную, вненациональную) в Церкви как теле Христа, в любви.

В целом же, подводя определенный итог характеристике данного периода в жизни Церкви, в плане совершения Таинства Евхаристии, можно привести слова о. Киприана: «Евхаристия первых веков соединяет в себе элементы еврейского пасхального или субботнего ритуала с характерными чертами античного культа» [11] . Более конкретную информацию о чине и структуре Таинства Евхаристии данного (апостольского) периода привести довольно проблематично, т. к. ощущается определенная скудость в первоисточниках.

Евхаристия послеапостольского времени