Таинство любви сквозь призму истории

Старая гвардия предпринимала широкие массовые атаки на безнравственность и разврат, процветавшие по таким выходным. Медики и регистраторы смертей и рождений говорили конкретнее: через девять месяцев после летних «банковских выходных» рождаемость заметно росла.

В 1895 г. был создан дамский футбольный клуб, действовали многочисленные крикетные женские клубы. Двумя годами раньше Элинор Глин – «королева английского романа», которая оказывала колоссальное влияние на женщин того времени, – плавала, распустив рыжие волосы, в снятом ее мужем публичном бассейне.

Элинор Глин приводила в трепет, шокировала и волновала Новую Женщину XX в., зарабатывая себе на жизнь романами, полными секса. Муж никогда ее не удовлетворял, и она передавала свои чувственные любовные идеалы миллионам изголодавшихся по любви молодых женщин.

«Безумие нежных ласк захватило ее, – писала Элинор в «Трех неделях». – Она мурлыкала, как тигрица, извивалась, подобно змее. Она касалась его кончиками пальцев, целовала шею, руки, ладони».

Девушки, которым матери в начале века по-прежнему твердили, что «ни одна порядочная девушка не испытывает страстей, ни одна настоящая леди не радуется реальному акту», считали подобные откровения возмутительными.

Игнорируя суфражисток66 и яростную борьбу за права женщин, они считали себя чистыми, светлыми героинями, отвергающими мужчин, одержимых животной страстью.

Влюбившись в великого аристократа маркиза Керзона Кедлстона, Элинор Глин писала о нем в дневнике:

«О ты, великий, спокойный и мудрый, услышь мой восторженный призыв и знай, что не можешь причинить мне зла. Ты – источник моей жизни, за который умру, ради которого изменю свой характер, смирю инстинкты, которому подчиню любое желание, отдам тело и душу в слепом поклонении».

Элинор думала, что после смерти ее мужа лорд Керзон на ней женится, но 10 декабря 1916 г. он стал членом военного кабинета Ллойд-Джорджа, и на следующий день в «Тайме» появилось объявление о его помолвке с миссис Альфред Дугган.

Их страстная связь длилась восемь с половиной лет. Больше она никогда его не видела и не писала ему. Его письма – почти пять сотен – Элинор сожгла.

У лорда Керзона была масса великих талантов. Никогда не будет забыт его вклад в сохранение национального достояния Индии – ее древних храмов. Он обладал непревзойденной способностью к ассимиляции, сверхчеловеческой энергией, несомненным трудолюбием, но не пользовался популярностью и бывал положительно бесчеловечным, в частности по отношению к Элинор Глин.

За линией обороны во Фландрии стоял крупный пивоваренный завод, где солдаты купались в чанах перед возвращением в окопы. Увидев однажды сотни обнаженных людей, моющихся в клубах пара, Керзон заметил:

«Боже! Я и понятия не имел, что у низших классов такая белая кожа».

По-прежнему существовал жесткий разделительный барьер между классами – один закон для богатых и другой для бедных. Влиятельным леди и джентльменам разрешались тайные любовные романы, их великие страсти вызывали восхищение.

Когда бедные позволяли себе такую роскошь, это считалось из ряда вон выходящим. Их выгоняли с работы без рекомендаций; священники, политики и судьи делали им суровые внушения.

Фактически высшие классы по-прежнему думали, по примеру Марии-Антуанетты, что «любовь чересчур хороша для простонародья».

В стишке того времени большая доля истины, справедливой для высших классов любой эпохи, возможно за исключением нашей:

Честный труд и униженье
Для людей без положенья,
Игры, пьянство и разврат -
Тем, кто знатен и богат.

Супружеским парам из рабочего класса никогда не предоставлялось столь легкой возможности предаваться пороку, а девушкам, остававшимся под родительским надзором, приходилось ловить шанс для легкого флирта под зорким взглядом сопровождающего.

Безнравственность почти не затронула этот класс. Девушки были не только несведущими, но и небезосновательно опасались последствий.

Впрочем, кругозор расширяли увеселения, ибо женам и дочерям, при царствовании Виктории сидевшим дома, разрешалось теперь посещать мюзик-холл.

Они видели Дэна Лео, сделавшего себе имя на комическом мимансе и эксцентрическом танце; Альберта Шевалье – «Крошку Тиша» в огромных ботинках; Лотти Коллинс с ее зажигательной песенкой «Тарарабумбия» и, разумеется, несравненную Мэри Ллойд67.

Самые дорогие места в театре стоили полгинеи, а на галерее всего один шиллинг. Цены на стоячие места в мюзик-холле в Вест-Энде редко превышали три шиллинга.

В Эрлз-Корте и других развлекательных заведениях старались обеспечить интимность и устраивали аттракционы, вызывавшие у посетителей притворные крики ужаса. На колесах обозрения парочки поднимались высоко в ночное небо, сидя на скамеечках на двоих. В лабиринтах были темные коридоры, парочки посмелее ныряли в «туннели любви».