Таинство пищепринятия. Алиса

Получилось очень красиво и, очевидно, максимально необыкновенно для здешних реалий.

Только бы он не убежал в страхе или, чего доброго, отвращении. Но почему-то казалось, что именно Паша так не сделает. Вроде бы, она успела достаточно его узнать. Но всё-таки не могла не нервничать.

Алисе думалось, что без электрического света эта вакханалия не столь неприлична, как в его беспощадных лучах.

Наконец-то приехавший Паша выглядел ещё хуже, чем когда она в последний раз навещала его в воскресенье. Под глазами были уже не синяки, а настоящие впадины. К тому же начали лезть волосы: над правым виском образовалась заметная плешь.

— Похоже, пора бриться налысо, — нарочито шутливо отметил он, заметив, куда Алиса смотрит. — Пойдём на опережение.

— Я… тебе сюрприз подготовила, — часто моргая, сказала Алиса. — Вот, проходи. Сюрприз в пищеблоке. Я подожду тебя.

Паша снял обувь и смерил её задумчивым взглядом.

— Пока отец был жив, они с матерью всегда принимали пищу вместе, — осторожно сказал он. — Можешь посидеть со мной?

— Конечно, — просияла Алиса. — С удовольствием!

Фуршет произвёл настоящий фурор.

— Я даже представить себе никогда не мог чего-то подобного, — оправившись от первого шока, лишившего его дара речи, взялся бубнить Павел, застывший на пороге кухни. Алиса выключила в коридоре лампочки, чтобы свечи смотрелись эффектнее. — Ну-ка признавайся: я уже умер и попал в рай? — уточнил он, поворачивая к ней голову.

— Не шути так, пожалуйста, — дрогнувшим голосом попросила Алиса. У неё всё сжималось внутри от подобных слов. Мысли о Пашиной болезни вонзали в грудь кинжалы. — Рай лет через семьдесят, — сглотнув, объявила она, пытаясь разрядить обстановку. — В плохом случае шестьдесят. Договорились?

— Ну, если ты настаиваешь…

В пищеблоке было душновато, и это немного портило атмосферу. А ей очень хотелось, чтобы первый общий ужин прошёл на все сто. Алиса не удержалась, и подглядывала, как он кладёт на доску-тарелку кусочки кушаний пищевой рукавицей, стараясь не нарушать сервировку: еда была украшена зеленью, каплями соусов и фигурками из овощей, тщательно составленными по памяти: в здешнем интернете найти инструкции не получилось. Сама повариха была сыта: успела не раз всё попробовать в процессе подготовки.

Когда он наконец присел, и их затылки соприкоснулись над спинками «парт», Алиса поняла, что от этого у неё всё трепещет внутри. А забытый звук чужого жевания казался сейчас таким пронзительно-интимным и даже будто бы действительно немного непристойным.

— Майя… Это потрясающе… вкусно… — проговорил он наконец. — Сказочно.

— Знаешь… — почти шепотом ответила она, глядя, как дрожит на кафельной поверхности отблеск огонька свечи. — Мать хотела назвать меня Алисой, она недавно мне рассказала. Мне кажется, это имя подходит мне больше.

— Алиса, — проговорил он, словно пробуя имя на вкус. — Очень красиво. Хочешь, я буду звать тебя Алисой?

— Очень хочу.

— А можно… можно я на тебя взгляну? Сейчас.

Она тут же встала и повернулась к нему.

Исхудавшее лицо Паши без буйосеты было одновременно чужим и словно бы знакомым. Он оказался гладко выбрит. Щёки немного ввалились. Но в мягком жёлтом свете десятка свечей почти не были видны плачевные последствия первого курса химиотерапии.

Алиса протянула руку и провела по его щеке, а потом, помедлив только секунду, очень осторожно вытерла подушечкой пальца соус в уголке Пашиных губ.

Он не отшатнулся.

— Ты удивительно красивая, — сглотнув, проговорил Павел и тоже поднялся на ноги. Они оказались лицом к лицу. — Я ещё никогда… не видел женщину без буйосеты. Только в инэте.

— Правда? — улыбнулась Алиса, и его глаза вспыхнули.

— У тебя потрясающая улыбка.

— Спасибо.

— Жаль, что я не видел её всё это время. Но, если бы она была на виду, тебя бы точно украли.

— Ты очень… — она сглотнула. — Очень романтичный. И ещё без этой штуки у тебя совсем другой голос. Такой… глубокий… и… не знаю, как объяснить… голос очень искажается из-за трубки в буйосете, ты знаешь? Голоса — это же моё слабое место. Для меня это вообще самое важное в мужчине, представляешь? — нервно хихикнула Алиса. — И я очень сильно…

Она недоговорила, потому что Паша сделал что-то совершенно невероятное.

Подался вперёд и коснулся её губ своими.

Глава 17 Любовь и колбаска

У него очень быстро заканчивались силы, и в постели основную активность Алиса брала на себя. Паша в свою очередь был очень нежен. С ним она чувствовала себя глубоко, но как-то тревожно счастливой.

Паша не уставал восторгаться Алисиными кулинарными шедеврами. Они быстро перестали есть в пищеблоки, устраивая непристойные вакханалии прямо посреди спальни. Алиса освободила от пластиковых полок и Майиных книжек письменный стол и купила к офисному стулу ещё один складной для походов.

Паша даже помогал ей на кухне, когда у него хватало на это сил.

Шутил, что на работе всех бы хватил удар, если бы увидали это бесстыдство.