Таинство пищепринятия. Майя

— Подол опусти! Совсем подурели феминистки! — заорал полицейский, и Майя немедленно подчинилась, повернувшись к нему с горячей готовностью выполнить все предписания.

Но разъярённый парень уже схватил за локоть.

— Пройдёмте-ка!

— Куда⁈ — заупрямилась Майя.

— Наручники на тебя надеть⁈ — не смягчался злоупотребляющий своим положением тип.

На них уже заоглядывались, кто-то даже начал снимать на телефон. Полная нехороших предчувствий, Майя покорно пошла к патрульной машине.

— Распитие? — спросил второй полицейский, сидящий за рулём.

— Нет, неадекватная активистка. Бегала с резиновым членом и юбку задирала.

— Я не бегала! — возмутилась с заднего сиденья Майя.

— Возле храма⁈ — испугался второй полицейский и тревожно глянул в окно. — Журиков понаедет! На фиг надо!

— Не-не, до храма не дошла, — успокоил его напарник.

— Я не бегала с членом! Приспособления для мастурбации в рюкзаке, вот! — попыталась объяснить Майя и подняла перед водителем в воздух доказательства: большой фаллоимитатор торчал из кармашка, прикреплённый ремешком.

— Больная, — резюмировал первый парень и хлопнул дверцей. А водитель завёл мотор.

Ничего не слушая, Майю привезли к РУВД. Она чуть не плакала: никогда в жизни её не задерживала ни за что полиция! Она же ничего не сделала! Была в трусах и предъявила их по первому требованию!

Майя попыталась объяснить дежурному, что произошла ошибка, даже юбку опять задрала, но её очень грубо, прямо как в кино о нерадивых сотрудниках правопорядка, затолкали в камеру, да ещё и рюкзак с телефоном отняли.

В большом тусклом помещении уже имелся голый и отчаянно смердящий бородатый мужик в тряпье.

— О, барышня-красавица! — обрадовался он. — Путана-с?

— Верно! — растаяла от такой проницательности Майя, позабыв, что никакая она тут не путана, а непотребная повариха. Впрочем, бомжу-то документы предъявлять не нужно, и можно не позориться. — А как вы догадались? — вежливо уточнила она, присаживаясь на обшарпанную скамью, но всё-таки натянула свою недобуйосету и на нос, очень уж от галантного бездомного разило.

— Не в обиду и без осуждения! — взвился бомж. — Я — Пётр Сергеевич. Ментяры поганые совсем стыд потеряли, гребут честный люд не за что!

— Это точно! — выдохнула Майя.

— Всем выживать как-то надобно. Развалили Союз, заслуженного героя труда на мусорку, девушку цветущую — на панель. И продолжают кровь пить, ироды! Я вот как считаю…

Что Пётр Сергеевич считал по каждому из жизненных пунктов, Майя выяснила в мельчайших подробностях за последовавшие четыре часа. Был он говорливый до крайности и мешал думать о том кошмарном положении, в котором Майя оказалась.

А ну как тут полицейский произвол? И её вообще не отпустят? Почему они говорили о храме? Уж не оскорбление ли чувств верующих ей хотят впаять⁈

В реальности недавно блогершу, которая сняла буйосету около церкви и стала заталкивать прямо в рот просфоры, что-то выкрикивая невнятно о причащении, посадили на полтора года в колонию!

Но Майя-то ничего около церквей в пищу не употребляла, не больная же она на голову! Она даже и церковь-то не видела!

Уже ближе к вечеру наконец-то повели на допрос, оставив Петра Сергеевича в одиночестве. Усадили на стул в комнате перед деревянным письменным столом, заваленным бумагами. Мрачный усатый дядька, бывший таким сладострастником, что непонятно, как его взяли в органы, внушительно сказал, тряхнув вторым подбородком:

— Ну?

— Что ну? — жалобно спросила Майя, которой очень хотелось домой. Она проголодалась, нуждалась в воде и едва ли не плакала.

— Как дело было, рассказываете, — велел обнажённый полицейский и поджал губы. — И маску снимите, мы тут все с иммунитетом.

Майя вздрогнула, и прижала ткань руками ко рту. Сидеть нагишом в присутствии голых полицейских ей вообще не импонировало.

— Ладно, как хотите, — вздохнул усатый сладострастник. — Рассказывайте.

— Я шла по улице, потом меня окликнул молодой человек в форме…

— Как именно шли? — уточнил полицейский, сложив руки под своими подбородками.

— Да просто шла!

— Откуда? — подсказал он, и, не разжимая губ, провёл языком по зубам, неприлично топорща рот.

— Из секс-шопа.

— Так-так. И куда вы положили свои покупки?

— В рюкзак, куда же ещё? — удивилась Майя, которую спрашивали совсем не о том. — Если тот пришибленный… простите, пожалуйста, если молодой человек, к сожалению, не знаю его имени, и вам наплёл, что я бегала с резиновым членом, то это неправда! Член был в сумке!

— Кто-то обыскивал ваши вещи? — как-то злорадно уточнил полицейский.

— Сразу нет, — пояснила Майя и наябедничала: — Их только тут забрали.

— И как тогда сержант Котов установил, что при вас имелся резиновый… кхм, член?

— Так его же видно! Он был в боковом кармане.

— Запишите, Роговский, — кивнул усач второму обнажённому сотруднику, который строчил что-то в бланк, — задержанная вину не отрицает.

— Я отрицаю! — ахнула Майя. — Какую вину⁈ Я же показала трусы!