Тайну прошепчет лавина

Эти четыре дня он провел в кровати, отвернувшись к стене. Это было чудовищно – убить собственную мать и не чувствовать ни капли раскаяния. Хотя, если глубоко задуматься, в этом не было ничего, кроме восстановления идеальной картины мира, в котором матери не перевязывают своих детей изолентой за желание расчесать сыпь от ветрянки. Да, ничего чудовищного в его поступке не было.

Пугал лишь тот риск, который был неразрывно связан с яркой вспышкой и наступающей потом темнотой. Два раза удача оказывалась на его стороне, и никто не обвинял его в том, что он сделал. Но в будущем такой подход мог сулить проблемы. Значит, требовалось изменить подход.

К тому моменту, как ему позвонила рыдающая соседка, он уже был готов стать идеальным мстителем. Кто-то мудрый не зря сказал, что месть – это блюдо, которое подают холодным. Он должен был научиться контролировать себя, не давая ярости залить голову, отключая мысли, чувства и память. И он научился. Научился терпеть, не выдавая себя, составлять четкий план по восстановлению идеальной картины мира и воплощать его в жизнь аккуратно и осмотрительно, чтобы ничем себя не подставить, не выдать. И у него получилось.

Третье убийство, на этот раз тщательно спланированное, он совершил через два года после смерти матери. Тогда он довольно долго готовился к собеседованию, которое позволило бы ему получить продвижение по службе. Возможность подняться на одну ступеньку вверх по карьерной лестнице имелась, для этого нужно было заполнить целый ворох документов, выполнить тестовое задание, и потом пройти собеседование на самом высоком уровне.

Он был уверен, что готов ко встрече с руководством и идеально подходит для этой должности, но они не просто отказали ему, а грубо высмеяли, отметив нелепость его притязаний. «У нас нет менее подходящего человека, чем вы, – сказали ему. – Это просто абсурд, что вы сами этого не понимаете. Мы не увольняем вас только потому, что вы по большому счету ничего не решаете. Вы – никто, винтик в сложном механизме. И от вас вообще ничего не зависит».

В тот момент он точно знал, что убьет произносившего эти слова человека. Не было яркой вспышки, не было провала и темноты. Он сумел удержать себя в руках. Он справился, выстоял. С работы, конечно, пришлось уволиться. Он вообще уехал из Москвы, чтобы о нем как можно крепче забыли. О нем и забыли.

Все это время он, не торопясь, собирал информацию о привычках и стиле жизни своего босса. Благодаря социальным сетям это было нетрудно. Помнится, он крайне удивился тогда, насколько беспечно люди относятся к безопасности, размещая информацию о себе в открытом доступе.

Его бывший шеф увлекался марафонским бегом и ежедневно тренировался, выбирая один и тот же маршрут, часть которого проходила по большому и довольно заброшенному парку. Там было так много скользких дорожек, а натянуть тонкую стальную нить, чтобы человек в сумерках упал и ударился головой, было совсем несложно. Как и припасти кирпич, которым можно было нанести смертельный удар, а потом правильно расположить тело на дорожке. Если все продумать, то не оставишь следов.

Естественно, он забрал с тела все, что на нем было ценного, чтобы следователи, появись у них сомнения в естественной смерти потерпевшего, могли списать все на случайного грабителя. Все эти вещи он, разумеется, выбросил, и, конечно, сделал это совсем в другом районе Москвы, после чего снова сразу уехал из города. На случай, если бы к нему вдруг возникли вопросы, он подготовил себе стопроцентное алиби, но про него никто не вспомнил.

Он был всего лишь провалившийся на собеседовании за полгода до трагедии чувак, который смиренно уволился, не выказав ни капли недовольства и работающий теперь далеко от Москвы. Никто не должен был связать его со случайным нападением в парке, никто и не связал. С того убийства прошел год. Да, точно, через три недели будет год. Здесь, на горнолыжном курорте, он вдруг об этом вспомнил.

Глава четвертая

Перед большим домом стояла деревянная беседка, построенная таким образом, чтобы защищать от ветра и снега. В ней на широкой лавке за деревянным столом сидели два подростка – уже знакомая Патриции Эмилия, дочка Кайди и Айгара, а также мальчик лет четырнадцати с подвижным лицом и выразительными темными глазами. При виде Патриции они оторвались от какого-то важного занятия и уставились на нее.

Темные глаза были точь-в-точь как у Ирины Девятовой, из чего Патриция сделала вывод, что перед ней старший сын владельцев турбазы. При этом между мальчиком и девочкой было что-то неуловимо схожее, как часто бывает у одевающихся одинаково подростков. Общую субкультуру никто не отменял. Патриция помахала им рукой.

– А где юный сэр Ланселот? – спросила она. – Или родители уже вернулись?

– Он был тут, в беседке, с нами, – ответила Эмилия. – Мы с Игорем играем в «Монополию», а Лансюше стало скучно. Он в доме, смотрит мультики по телевизору.

– И ты не боишься оставлять его одного? – встревожилась вдруг Патриция.