Тайны 45-го. От Арденн и Балатона до Хингана и Хиросимы

«Отрезок времени между 1941 и 1943 гг. был периодом наибольшего расцвета мощи Квантунской армии. Причём по плану «Кантокуэн» («Особые манёвры Квантунской армии». – С. К.) после июля 1941 г. Квантунская армия была развёрнута до штатов, близких к военному времени. План «Кантокуэн» не являлся оперативным планом войны. Это был план мероприятий по подготовке к наступательной войне против СССР…»

Кому, как не командующему Квантунской армией, полностью и давно ориентированной на советский Дальний Восток, принадлежит приоритет в оценке роли и направленности этой японской группировки?

Япония, действительно, не имела войну с СССР первоочередной целью. Расчёт здесь был верным, если Рейх бесповоротно разгромит Россию в Европе, то, пока немцы доберутся до Байкала, там в любом случае первыми будут японцы. И ради такого варианта можно будет ослабить нажим на янки в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Тем более, что тогда Америке срочно потребовалось бы спасать ситуацию в Европе, и ей было бы не до Японии.

Поэтому «нейтралитет» Японии стал источником постоянной головной боли как для Сталина, так и для командующего войсками Дальневосточного фронта генерала армии Апанасенко. В декабре 1941 года против суммарно 24 пехотных дивизий японцев, 3 939 орудий, 885 танков и примерно 1 200 самолётов Апанасенко имел 19 стрелковых дивизий и 7 стрелковых бригад при 3 659 орудиях, 1 381 танке и 1 800 самолётах. Такое соотношение сил при возможности для Японии быстро нарастить их заставляло советские войска на Дальнем Востоке находиться в постоянной боевой готовности…

Апанасенко писал Сталину о том, что готов «ко всяким неожиданностям». И японцы постоянно наращивали мощь Квантунской армии, доводя её численность чуть ли не до миллиона человек, что составляло почти четверть сухопутных вооружённых сил Японии.

Хорош «нейтралитет»!

Правда же такова…

ПАКТ от 13 апреля 1941 года был заключён сроком на пять лет, и в Статье Третьей его было сказано:

«… если ни одна из договаривающихся сторон не денонсирует Пакт за год до истечения срока, он будет считаться автоматически продлённым на следующие пять лет».

То есть своё отношение к продлению или денонсации Пакта мы должны были высказать, по крайней мере, до 13 апреля 1945 года.

В Европе ещё шли тяжёлые бои, когда 5 апреля 1945 года в 3 часа дня, нарком иностранных дел СССР Молотов пригласил к себе японского посла Сато и объявил ему о том, что с того времени, когда был заключён Пакт 1941 года, «обстановка изменилась в корне».

В заявлении Советского правительства, опубликованном 6 апреля 1945 года в «Правде», далее говорилось:

«… Германия напала на СССР, а Япония, союзница Германии, помогает последней в её войне против СССР. Кроме того, Япония воюет с США и Англией, которые являются союзниками Советского Союза.

При таком положении Пакт о нейтралитете между Японией и СССР потерял смысл, и продление этого Пакта стало невозможным.

В силу сказанного выше и в соответствии со статьёй 3-й упомянутого Пакта, предусматривающей право денонсации за один год до истечения пятилетнего срока действия Пакта, Советское Правительство настоящим заявляет правительству Японии о своём желании денонсировать Пакт от 13 апреля 1941 года».

Казалось бы, чего яснее?

Это ещё не было объявлением войны, но было внятным заявлением о том, что СССР в любой момент после 13 апреля 1945 года может выступить против Японии на стороне США и Англии. И уж, во всяком случае, после окончания войны в Европе вопрос о выступлении СССР против Японии с учётом денонсации нами Пакта становился вопросом считаных месяцев.

Это прекрасно понимали все, и западная печать вкупе с официальными лицами, приветствуя решение СССР, прямо отмечала, что предстоящее вступление СССР в войну против Японии «ликвидирует необходимость для американцев и англичан сражаться с Квантунской армией».