Тайны археологии. Радость и проклятие великих открытии

Назначенный воеводой в 1600 году Мирон Шаховской отправился из Тобольска на кочах, однако, попав в бурю, потерял все суда. Тогда он продолжил путь по земле, но на Пуре на него напала "пуровская и енисейская самоядь", в результате чего часть стрельцов погибла, а сам Шаховской был ранен. Существует версия, что этой one- нацией руководили и оплатили ее русские промысловики, че желавшие появления в Мангазейском уезде официальных лиц, которые наверняка стали бы мешать им обворовывать казну. Дальнейшая судьба его отряда долгое время

360

В. БАЦАЛЕВ, А. ВАРАКИН

Т АЙНЫ-АРХЕОЛОГ ИИ

36

была неизвестна, поэтому первыми воеводами, посланными на выручку Шоховского и построившими Мангазею считались Василий Масальский и Савлук Пушкин. Однако дендрологический анализ самых ранних венцов срубов показал, что спилены они в 1600 году, а положены весной 1601, то есть до прибытия подмоги. Следовательно, первым воеводой Мангазеи, начавшим строительство острога, был Шоховской, вскоре, вероятно, от ран умерший.

В 1607 году тут уже была крепость, кремль. Тогда же возник и посад.

Царский наказ предписывал новым воеводам пригласить в острог лучших самоедов и сказать им жалованное слово:

"Прежде приходили к ним в Мангазею и Енесею вымичи, пустозерцы и многих государевых городов торговые люди, дань с них воровством брали на себя, а сказывали на государя. Обиды, насильства и продажи от них были им велики, а теперь государь поставил в их земле острог от торговых людей беречь, чтобы они жили в тишине и покое и ясак платили в казну без ослушанья. Белено также было послать служилых людей, переписать самоедов и взять в острог заложников. Сюда же собрать торговых и промышленных людей и объявить им, чтоб не смели торговать заповедными товарами - панцирями, шеломами, копьями, саблями, топорами, ножами и вином, а другим торговать вольно, платя десятину в казну ".

По "Росписному списку 1625 года" город Мангазея снаружи имел такой вид. С приезда - в стене башня Спасская, проезжая, четырехугольная, а под ней двое ворот; башня Успенская, угловая от речки Остеровки; башня

тиловская, угловая; башня Давыдовская, от реки Таз угловая, четырехугольная, и башня Зубцовская. Городские стены по 1,5 сажени (3,2 метра), вокруг города - 131 сажень (240 метров). Внутри острога находились две церкви - Троицкая и Успенская, - воеводский двор, съезжая изба, таможня, гостинный двор, торговая баня, амбары и лавки, тюрьма и избы населения. Постоянно проживающих в то время было около 100 человек, зато временно - промышленных и торговых - до 1000. "Женок беспутных" и опустившихся ярыжек-пропойц никто не считал.

Все время между острогом и посадом шла необъявленная война, сменявшиеся воеводы и городские головы не уставали жаловаться друг на друга царю. Например, воевода Жеребцов писал на голову Курдюка Давыдова: "Стрельцы и козаки проигрались зернью донага, а Курдюк де сам скупщичает, дает зернщикам стрельцам и козакам деньги... Говорил ему в розряде, и при служилых людях, и при целовальниках, что он, Курдюк, так делает не гораздо, что служивым людям дает деньги в рост, и служилые люди от него проигрались донага". Наконец, во время воеводства Кокорева и Палицына, который поддержал посад, дело дошло до пушечной пальбы между воеводами.

Невозможно подсчитать количество ясачного инородного населения в мангазейском уезде. Воеводы отписывали в Москву, что здесь "люди кочевые и не сидячие, а живут, переходя с места на место и с реки на реку". Но из того, что, скажем, род Кислой Шапки (11 человек) платил 21 соболя, видно: мангазейцы отдавали соболей гораздо меньше, чем ясачные люди других сибирских уездов: везде полагался минимум 5 соболей с человека а иные платили и по 10 и по 12. Притом мангазейские чиновники инородцы хотя и платили ясак за аманатов (заложников), но в то же время получали государево жалованье - олово и одекуй, и если этого жалованья, отписывали воеводы, "дать им слишка, то ясака они принесут больше, а без

362

В. Б А II А Л Е В, А. ВАРАКИН

жалованья платят мало, а иные и совсем ничего не дают". "Когда же приходят к зимовьям, то бросают ясак через окно в избу и чрез окно же ясачные сборщики отдаривают инородцев одекуем, оловом и хлебом. Мангазейские инородцы боятся входить в избы, чтобы ясачные сборщики не захватили их в аманаты, а сами не выходят к ним из изб, опасаясь от них смертных убийств, и потому сидят с аманатами, запершись".

Кормили аманатов отчасти хлебом, а большей частью падалью и собачьим кормом "юколой", состоящей из сушеной перегнившей рыбы, "подаваемой" в полужидком виде. То же "кушанье" из мяса называлось "порса".

Хотя пища эта и не роскошная, но ценилась довольно дорого: пуд порсы стоил рубль.

Цифры ясачного сбора показывают, что иногородцы мангазейские доставляли в государеву казну значительный доход: таких сборов мягкой рухляди (пушнины) не было ни в одном сибирском городе. Но были и другие разнообразные доходы, собираемые с торговых и промышленных людишек, - городовые, чрезвычайные и десятинные.