Тайны археологии. Радость и проклятие великих открытий

С нижними фрагментами надписи Раулинсон справился сам: как-никак бывший юнга британского флота! Потом, не успев продумать возможность скопировать верхние строчки, британский посланник был надолго отозван в Афганистан, и только через десять лет возвратился в Бехистун. Годы уже довлели над бравым моряком и разведчиком, и он нанял мальчишку курда, который не побоялся спуститься на канате с самой вершины скалы (а это не много и не мало — тысяча метров!) и вбить крючья над барельефом по всей его длине. Затем, навесив на крюк веревочную лестницу, юный курд забирался по ней снизу и копировал для Раулинсона очередной фрагмент. Следующий участок мальчик перерисовывал, перевесив лестницу на соседние крюки. Таким образом, ещё через несколько месяцев Генри Раулинсон стал обладателем уникальнейшего текста на трех языках, который можно было теперь попытаться прочесть. Задачу облегчило то, что один из текстов был написан на языке иранского народа эламитов. При помощи датчанина Нильса Вестергаарда Раулинсон и Норрис, на основании эламского языка, прочли двести знаков древнего текста. Соответственно были расшифрованы эламский столбец и столбец, написанный на древне-персидском. Третий столбец оказался написанным на ассиро-вавилонском наречии, представлявшем собой сложнейшую смесь пиктографических, алфавитных и слоговых знаков. Сделав эти открытия, Раулинсон опубликовал свои труды, после чего ученый мир сделал вывод, что, вероятно, ассиро-вавилонский язык никогда не поддастся дешифровке…

Но, как это часто бывает в научном мире, помогло почти чудо: француз Ботта в руинах Ниневии откопал около сотни табличек, предназначавшихся. для школьного обучения родному языку! Фактически это был букварь с изображениями тех предметов, точное воспроизведение которых в письме давалось рядом. Мало того: клинопись расшифровывала еще и фонетическое звучание вавилонских слов!

Через несколько лет в Европе появились даже грамматики ассиро-вавилонского языка. А в 1888 году русский ученый В. Голенищев опубликовал словарь ассирийского языка, содержавший более тысячи прокомментированных знаков письма.

В 1836 году Раулинсон, ещё до обнаружения Бехистунского барельефа, расшифровал тот же текст про царя Kсepкса. В начале века текст поддался Гротефенду. В науке до сих пор считается, что сделал он это, не имея ни малейшего представления о переводе Гротефенда. Но, во-первых, британская разведка не могла не снабдить своего сотрудника всеми возможными знаниями по той области, которой он должен был заниматься по «легенде». А во-вторых, и сам блестящий исследователь, Раулинсон позднее был уличен в плагиате и подделке почтового штемпеля, когда присваивал открытие ассириолога Г. Хинкса по древнеперсидскому языку. Но это, как говорится, к слову. Как бы то ни было, исследования древнего Востока становились на жесткую научную основу, хотя, конечно, дилетантизм еще приносил свои неприятные результаты. Достаточно вспомнить, в каком состоянии поступили в Британский музей шумерские таблички с поэмой о Гильгамеше, расшифрованные Джорджем Смитом: их лопатой сгребли в ящик и (на всякий случай!) отправили в Лондон. Впрочем, самому Смиту это позволило через несколько лет отправиться на место находки и бережно откопать недостающие фрагменты на том же месте, где их «не заметил» Лэйярд!

Бехистунский текст оказался посланием персидского царя Дарил, обращенным ко всем, кто проезжал и проходил мимо скалы по торговому пути. После неожиданной смерти в 521 году до н. э. царя Камбиза волнения, охватившие древнюю Персию еще при нем, достигли невиданных масштабов: появились не только претенденты на престол из царствующего дома, но и никому не ведомые самозванцы вроде зороастрийского жреца Гауматы, который выдавал себя за убитого брата царя Бардию, якобы спасшегося из заточения, и собрал вокруг себя огромную армию. Гистасп, наследный принц крови из династии Ахеменидов, официально имевший право на престол, уступил его своему сыну Дарию I, и тот, оказавшийся храбрым и предприимчивым, быстро расправился со всеми бунтовщиками во многих уголках страны. А эту историю, прославлявшую его самого и в назидание потомкам, царь Дарий приказал выбить на Бехистунской скале на вечные времена.

Дарий I не ошибся: надпись никто не смог уничтожить в течение двух с половиной тысяч лет — даже само время. Вот фрагмент из неё: