Тайны архивов: вырванные страницы

Возьмем в руки еще один документ, который называется «Проект Указа Президиума Верховного Совета СССР “Об образовании Специального Судебного присутствия Верховного Суда СССР”». Важный документ? Безусловно! Но посмотрим внимательно – есть ли в нем признаки фальшивки? И здесь мы опять не увидим ни одного элемента делопроизводственных помет. О чем это говорит? О том, что документ не может быть назван подлинной копией, так как изготовлен он в очевидной спешке и неразберихе. С таким же успехом каждый из нас и сегодня может сделать точно такой же документ и положить его на место просмотренного нами в так называемом «подлинном» архивном деле Берии.

Только что мы обнаружили два документа, которые далеко не по всем критериям могут быть признаны достоверными. Может быть, это очевидная ошибка или случайность? Ведь рассматриваемый архивный том достаточно большой по объему, всего в нем насчитывается, как говорилось выше, 264 листа. Посмотрим другие свидетельства из того же тома.

Генеральный прокурор Руденко 10 ноября 1953 года пишет Маленкову записку по заявлению В. А. Чижовой об ее изнасиловании Берией. И опять та же «забывчивость» – из всех делопроизводственных помет на обороте имеется только одна – № 2990[198]. Следующий документ, который привлек наше внимание: допрос мужа В. А. Чижовой – Г. С. Мамолова[199]. И на этом документе имеются далеко не все делопроизводственные пометы. Закончим примеры «неправильных» документов с «неправильными» делопроизводственными пометами еще одним – «Проект текста сообщения в печати об образовании Специального Судебного Присутствия»[200]. И этот документ также не содержит ни одной делопроизводственной пометы. Профессиональные историки-источниковеды могут спросить: а есть ли еще какие-либо элементы внутренней критики документов архивного дела № 471 из описи № 171 фонда № 17, которые позволяют поставить вопрос о степени репрезентативности (достоверности) всего этого источника?

Да, ответим мы, есть! В уже упоминавшемся документе Руденко на имя Маленкова говорится об образовании Специального Судебного Присутствия при Верховном суде СССР, заключительная фраза которого отсылает председателя правительства СССР к приложению на 5 (пяти) листах[201]. Откроем и мы это приложение. Смотрим, читаем и считаем… и не находим пятого листа. Оказывается, приложение написано всего на 4 (четырех!) листах.

Невероятно – Генеральный прокурор страны обманывает Председателя Совета Министров СССР!

Если бы все было серьезно, если бы важнейшее уголовное дело того времени о тягчайших государственных преступлениях Берии и его сподвижников велось профессионально, таких очевидных, явных ляпов быть просто не могло. Как говорится, штабная культура составления подобных документов на высочайшем государственном уровне не позволяла подобных «вольностей».

Хочется обратить внимание и на другие «шероховатости» изучаемых документов. Как известно, в уголовно-процессуальном кодексе РСФСР 1923 года (ст. 137, 290), действовавшем в то время, была предусмотрена процедура проведения очных ставок в том случае, если обвиняемые и свидетели давали противоречивые показания по одним и тем же эпизодам дела[202].

Прочитаем выдержки из протокола допроса Берии 17 ноября 1953 года. Обвиняемому зачитываются показания В. А. Чижовой – актрисы театра при Министерстве нефтяной промышленности СССР о ее изнасиловании Берией:

«Руденко: Вы признаете, что изнасиловали Чижову В. А.?

Ответ: Я отрицаю показания в части изнасилования мной Чижовой и в том, что я ее спаивал. Я не отрицаю, что она была не раз у меня в особняке, что я находился с ней в интимной связи»[203].

Наш вопрос: а где же очная ставка между Чижовой и Берией по столь щекотливому вопросу? Протокол очной ставки отсутствует, его нет в природе. А в проекте обвинительного заключения моральное разложение Берии будет фигурировать как доказанный факт!