Тайны Белого движения. Победы и поражения. 1918–1920 годы

Около полудня 30 октября 1920 года в штаб Главнокомандующего позвонил генерал Кутепов, находившийся на станции Сарабуз. Генерал доложил, что войска продолжают отступление, и что отход производится в полном порядке. Линия фронта проходила южнее станции Юшунь. В конце разговора Кутепов сообщил, что с Главнокомандующим желает поговорить Слащев. Врангель уклонился от беседы под предлогом нехватки времени, однако настойчивый Слащев прислал телеграмму, в которой предлагал сформировать новый десант и без колебания атаковать красных до победного конца. Врангель просил Кутепова передать Слащеву, что предоставляет полную свободу всем желающим продолжить борьбу и что никакие десанты за неимением свободных транспортных средств, невозможны. Если Слащев собирается оставаться в тылу противника и формировать партизанские отряды, Главнокомандующий лишь благословит его на это начинание. Переданное через генерала Кутепова это послание, оскорбило Слащева в лучших чувствах, и он просил Врангеля в новой телеграмме дать ему срочный и исчерпывающий ответ на его первое обращение. Барон не отвечал. Ночью Слащев вернулся в Севастополь, но и тогда не был принят Главнокомандующим. Слащев поспешил сесть на ледокол «Илья Муромец». Вечером 30 октября 1920 года Врангель принял депутацию представителей городского самоуправления. Они выразили озабоченность обстановкой и попросили дозволить им организовать охрану города, портового завода и артиллерийских складов силами рабочих, для которых просили выделить оружие. Главнокомандующий согласился, и по его распоряжению рабочие были вооружены. После городских депутатов к Врангелю прибыл французский представитель граф де Мартель, сообщивший, что правительство его республики готово взять под покровительство всех беженцев, оставляющих Крым, и что для покрытия расходов на их содержание Франция согласилась взять в залог русский водный транспорт, на котором прибудут беженцы. Покидая ставку ночью, Врангель распорядился перевезти свои вещи в гостиницу «Кисть», стоящую на побережье, на Графской пристани, где уже разместилась оперативная часть штаба Главнокомандующего и куда уже перебрался штаб генерала Скалона.

На утро 31 октября (13 ноября) 1920 года прибывшие из Симферополя эшелоны начали погрузку на стоявшие в порту транспорты. Для раненых было отведено оборудованное под лазарет судно под названием «Ялта». Начальник санитарной части С. Н. Ильин руководил погрузкой и лично отдавал распоряжения, наблюдая за погрузкой, хотя сам был тяжело болен и едва держался на ногах. Закончив накануне ночью посадку учреждений суда, с большой перегрузкой, выходили в спокойное, без волн, море. На рейде дежурили транспорты, дожидавшиеся погрузки кутеповских частей 1-й армии. В десять утра, по сообщениям в штаб Главнокомандующего, линия фронта подвинулась к Сарабузу. «И тогда-то, на нашем последнем рассвете, 1-й полк перешел в контратаку. В последний раз, как молния, врезались дроздовцы в груды большевиков. Страшно рассекли их. Белый лебедь с отчаянной силой бил крыльями перед смертью. Цепи красных… отхлынули под нашей атакой, когда мы, белогвардейцы, в нашем последнем бою, как и в первом, винтовки на ремне, с погасшими папиросами в зубах, молча шли во весь рост на пулеметы» [238], — вспоминал Туркул. Теперь, когда части дроздовцев, разив и обратив в бегство на прощание наступавшие большевистские части, грузились на выделенные для этого транспорты, в историю уходили и их командиры, одному из которых было 25 лет, а другому 28: «Генерал Туркул и генерал Манштейн — самые страшные солдаты самой страшной Гражданской войны. Генералы Туркул и Манштейн — это дикое безумие дроздовских атак во весь рост без выстрела, это немое бешенство непобедимых дроздовских маршев. Генерал Туркул и Манштейн — это беспощадные массовые расстрелы, лохмотья кровавого мяса и подбородки, раскроенные вороненой рукояткой нагана, и гарь яростных пожаров, вихрь безумия, кладбищ, смерти и побед» [239].