Тайны Белого движения. Победы и поражения. 1918–1920 годы

Юденич продолжал требовать прибытия отрядов Бермонда и Вырголича в распоряжение Северо-Западной армии вплоть до начала октября 1919 года, попутно отдавая Бермондту различные приказы относительно направления его частей в разные географические точки Прибалтики, но тот отчего-то не торопился исполнять приказы Юденича. Главнокомандующий прибыл в Ригу лично, удивляясь такому бесцеремонному к себе отношению. К тому времени Бермондт объявил себя князем Аваловым, а свои разношерстные части Западной армией. Напрасно Юденич прождал самопровозглашенного князя. Тот так и не явился на встречу с прославленным Главнокомандующим. Бермондт-Авалов был всецело занят подготовкой к захвату Риги и свержению правительства Ульманиса, что вполне входило в планы германского командования.

8 октября 1919 года «Западная армия» Бермондт-Авалова начала наступление на Ригу, захватила ее предместья, в то время как английская эскадра, позабыв про обещанную поддержку Северо-Западной армии, вышла на рейд в Финский залив, для обстрела прогерманского соединения Бермондт-Авалова.

Расстроенный Юденич, наметивший план своего наступления на Петроград во вторую декаду октября 1919 года, отправил Бермондт-Авалову сообщение, в котором назвал этого политического авантюриста «изменником», исключив его из списков Северо-Западной армии, что, по-видимому, не особенно расстроило самозванного князя, увлеченного политическими играми сверх всякой меры. Погоревав над несостоявшимся увеличением своих войск, в тот же день Юденич утвердил штаты Северо-Западной армии. Исследователь с сожалением замечает: «Они остались прежними, какими были при генерале Родзянко. Но у генерала Юденича не было выбора. При нем не было никого (на Вандама, часто нетрезвого, положиться было нельзя). Кто бы мог сменить генерала Ветренко, или беспомощного, хотя и энергичного начальника штаба 1-го стрелкового корпуса, недавно еще поручика, а теперь полковника Видякина…»[185] Не правда ли, весьма надежное окружение сложилось у Юденича накануне воплощения его давнего стратегического замысла? Более того, по признанию трепетного биографа Юденича, накануне воплощения этого «дела всей жизни» Главнокомандующего выяснилось, что «из всех тех немногих близких сотрудников генерала Юденича, кто прибыл с ним из Финляндии, никто не обладал оперативным опытом…»[186].

Любопытно, было ли это известно Верховному правителю до того, как он столь беззаботно собрался финансировать затею Юденича, вознеся его до высот Главнокомандующего всех русских армий на Севере России? Или такие мелочи, как отсутствие оперативного опыта в штабе Главнокомандующего на стратегическом направлении, уже более не считались важными в Ставке Колчака, где этим тоже мало кто мог гордиться? Чины штаба Юденича с поразительной откровенностью, накануне наступления, вдруг начали заявлять о своей некомпетентности: «Пилкин всегда подчеркивал свою некомпетентность, как он выражался, „в сухопутных делах“… генерал Кондзаревский, как он сам о себе пишет, не выходил из канцелярии дежурного генерала со времени своего капитанского чина и не занимал никакой другой штабной или строевой должности… генерал-лейтенант Владимиров был в прошлом военным прокурором… но никогда не служил в строю»[187].

Преклоняясь перед честностью чинов штаба Юденича, нельзя не упомянуть, что, несмотря на полную неспособность к оперативному опыту, эти несчастные были назначены на высокие посты в Северо-Западной армии, а канцелярист Кондзаревский стал (ни много ни мало!) начальником штаба фронта.

При таком количестве милых, но некомпетентных людей, наступление на Петроград, оставалось назвать лишь авантюрой, оплачивать которую пришлось кровью и жизнями простых белых добровольцев — солдат и офицеров, погибших в схватке с большевиками.