Тайны белых роз

– Навязать им собственные правила игры, разумеется, – усмехнулся он, делая осторожный глоток. Он предпочитал несколько иные горячительные напитки. – Мы временно перевезем интересующие их бумаги в мой особняк.

На краткий миг повисло молчание, нарушаемое лишь механизмом больших настенных часов, выполненных в готическом стиле, как и сам особняк.

– Нет, – подавившись затяжкой, выдохнул мужчина, едва смог прокашляться. – Нет-нет-нет. Это даже не обсуждается. Я не собираюсь рисковать вашей головой, не думайте даже!

– Да ладно вам, Чарльз… Я же буду не один. Как только над моей жизнью нависнет малейшая опасность, их немедленно схватят.

Да и сам он далеко не Адам Крейвен, сможет за себя постоять. Винсент опустил чашку на блюдечко, и фарфор зазвенел, слишком громко, чтобы не выдать эмоций гостя.

Беррингтон поджал губы, заметив, что, когда он обещал оторвать Винсенту голову, выражался фигурально.

– Несомненно, – улыбнулся барон, выйдя из короткого спора победителем. – В противном случае, я не сидел бы сейчас в этой уютной гостиной…

– Я готов оказать любую посильную помощь.

Серьезно и, как показалось Винсенту, немного обреченно кивнул Чарльз. Его было даже жаль, но отступать Файнс не собирался:

– Достаньте три билета в цирк.

– Что? – вопросительно изогнул бровь Беррингтон-старший, не находя, на какую полочку поместить неожиданную, неуместную, выпадающую из хода рассуждения деталь.

– В город приезжает знаменитый цирк. Билеты разобрали за месяц. Достаньте три, – не спустил барон улыбки с губ.

Чарльз Беррингтон нахмурился, определенно чувствуя себя обманутым в лучших чувствах. Естественно, чего же еще, кроме шуток и плутовства, можно ожидать от беспутного отпрыска древнего уважаемого рода?

– Вы не ошиблись? – уточнил он, возвращаясь к трубке и делая жадную затяжку. И вот как после этого не приравнять табак к наркотическим веществам? – Наверное, вы хотели попасть на выступление восточных танцовщиц в “Черной орхидее”?

Винсент засмеялся:

– О, это был бы незабываемый вечер, – не стал он отрицать пристрастий, о которых знал весь высший свет. – Однако, боюсь, ни ваша дочь, ни моя племянница не оценят сие заведение по достоинству.

– Винсент! – предупреждающе зарычал Чарльз, сжимая в пальцах подлокотники кресла, напрягаясь, кажется, всем телом. Все еще достаточно силен, чтобы, при желании, воплотить угрозы в жизнь. – Что вы задумали?

– Бросьте, Чарльз, – Винсент же наоборот расслабленно закинул ногу на ногу, передернув плечами. – Это просто цирк. Юным дамам не помешает немного легкомысленных развлечений. Кроме того, с ними ведь буду я.

– Вот это меня и беспокоит…

Барон лишь тихо засмеялся в ответ и поднялся на ноги. Сказать в свое оправдание было нечего. Да и не собирался он оправдываться. Только пожал ладонь Чарльза на прощание и покинул кабинет.

Чуть сбавил шаг, проходя мимо второй гостиной, краем глаза заметив девичью фигурку, склонившуюся над вышивкой в модных нынче красно-черных тонах. Выбившийся из прически локон золотился в тусклом свете свечи, а нежная губа была прикушена от старания. Облаченная в нежно-розовое домашнее платье с кружевными передником, она как никогда была похожа на юную фею, исполняющую желание послушных и старательных детей, сказки о которой иногда писала для многочисленных племянников и других младших родственников. На мгновение залюбовавшись, Винсент покачал головой и поспешил прочь, стремясь как можно скорее покинуть старое поместье.

В голове крутилось только две мысли: где, черт возьми, голова Крейвена и хорошо бы напиться, но последняя оказалась с сожалением отвергнута, едва он увидел возле экипажа знакомую фигуру, тонкую и хлесткую, будто веточка, облаченную в форму полисмена, не сидящую по фигуре настолько, что она казалась снятой с чужого плеча. Хейлер получал так мало довольствия на местное отделение полиции, что отстроил себе уже третий особняк в горах…

К неудовольствию Томаса, он не смел отогнать наглеца, смолящего сигарету. А потому Винсенту пришлось спасать положение.

– Есть мнение, будто курение вредит юным организмам, – посетовал барон, бесшумно подобравшись к юноше со спины и заставив в ужасе подпрыгнуть, подавившись горьким дымом.

– Милорд… – в голосе Уильяма Барретта просквозила нотка укора. Прокашлявшись, он посмотрел на не маленький еще окурок и с сожалением выбросил его в урну. – Я узнал, что вы просили.

Он буквально светился, вручая свернутый вчетверо листок с именами и адресами.

– В экипаж, – мягко, но бескомпромиссно потребовал Винсент, едва почувствовал приближающийся дождь. Скользнул взглядом по именам в списке. – Как вы меня нашли?

Все же Старая Столица отнюдь не предместный городишко на четыре улицы.

Скрывшись от посторонних глаз в полумраке салона, оставаясь с собеседником наедине, Барретт виновато опустил взгляд.

– Инспектор Хейлер велел приглядывать за вами. Сейчас моя очередь, милорд, – бедняга не знал, куда себя деть.

Барон вопросительно изогнул бровь, через мгновение усмехнувшись:

– И что же вы ему доложите, мой друг?

Тот рискнул бросить на собеседника быстрый взгляд: