Тайны Берлина

Согласно Версальскому мирному договору, на Германию возлагалась вся ответственность за войну, ее обязали выплачивать репарационные платежи, которые в 1921 году составили 132 миллиарда марок. Это была непосильная ноша, в стране назревал экономический кризис, и уже к 1923 году одна золотая марка стоила 38,1 миллиона бумажных марок. В этот период хаоса, безработицы верный своего отечества ученый Хабер решает задачу пополнения банковских запасников. Он обращает свой взор на такое малоисследованное поле деятельности, как добыча золота из морской воды. Каков его концентрат в тонне, как добыть эти крупицы? Хабер попытался разработать методику точного измерения концентрации золота в морской воде и последующей его добычи. Было затрачено много времени. Проводились разные опыта. Однако результат был неутешительный. Ни грамма золота добыть так и не удалось. Зато в результате исследований он установил, что действительное содержание золота в морской воде совсем не такое большое, как об этом говорилось и писалось. Оно оказалось на три порядка ниже, чем указывалось в специальной литературе. И, естественно, при огромных затратах его добыча просто нерентабельна. А следовательно, бесперспективна. Кстати, эту задачу — добычу золота из морской воды — в удовлетворительном объеме не удалось решить и по сей день.

Приход в Германии к власти Гитлера, его зажигательные речи, его страстные обращения к нации — обрести германский дух, возродиться в новом качестве — ни в коей мере не насторожили Хабера. Он представить себе не мог, что новый канцлер, этот жестикулирующий человек со странными усиками, был жертвой газовой атаки со стороны англичан, что он патологически ненавидит евреев и видит в них одних первопричину мирового зла. Не прошло и года, как во всех государственных учреждениях появился циркуляр, в котором предписывалось всем лицам еврейской национальности покинуть руководящие посты. Это был зловещий сигнал. Многие лица еврейской национальности его так и поняли. Хабер покинул свой пост директора в институте. Английский физик, лауреат Нобелевской премии Эрнст Резерфорд приглашает его в Великобританию, преподавать в Кембридже, где обещает предоставить лабораторию. И вместе с группой молодых ученых Хабер отправился в Лондон. Но на новом месте прижился плохо. Он же ученый с мировым именем, лауреат Нобелевской премии, директор института — и вдруг оказался в зависимом положении, на второстепенных ролях. Это его угнетало. Научный процесс уже мало интересовал. И тут он вспомнил о своем еврейском происхождении и сблизился с сионистами. С президентом Всемирной сионистской организации Хаимом Вейцманом, будущим первым президентом Израиля, стал обсуждать свой возможный переезд в Палестину и даже работу в Иерусалимском университете. Он почти соглашается и решает попытать счастья в Швейцарии. Уезжает в Базель. Но сердце у него уже было подорвано и работой и переживаниями. И в Базеле 29 января 1934 года он неожиданно скончался. В объединенной Германии не забыли своего великого химика и его вклада в немецкую науку и промышленность. Поэтому возродившийся Институт химии общества Макса Планка в Берлине на улице Фарадейвег, 4–6, назван именем Фрица Хабера.

Секреты клиники Буха

О крупнейшем медицинском научном и лечебном центре в Берлине, расположенном в отдаленном районе Бух, заведении, в определенное время достаточно закрытом, а кое в чем и секретном, впервые рассказал русский писатель Даниил Гранин. В своем документальном произведении «Зубр», вызвавшем колоссальный интерес в нашей стране и за рубежом, он приоткрыл лишь некоторые завесы над тайнами жизни и деятельности обитателей этого центра. Собственно, Гранин рассказывал не о клинике, не о немецких медиках, а об одном, совершенно не известном нам человеке, о русском исследователе, генетике с мировым именем Николае Владимировиче Тимофееве-Ресовском, почетная доска с именем которого прикреплена сегодня к одному из научных учреждений центра в Бухе. Рядом есть еще одна доска. На ней имя его ученика Макса Людвига Дельбрюка. Лауреата Нобелевской премии. Этот физик-теоретик под влиянием Тимофеева-Ресовского полностью переключился на исследование генетических механизмов и удостоился высочайших наград, в Бухе появился целый научный институт имени Макса Дельбрюка. А его учитель? В Германии он хоть и оставался советским, тем не менее получал немецкие награды, звания, а на своей родине оставался в полном забвении.

Русский биолог не хотел терять гражданства СССР. Он не хотел также принимать и гражданства Германии и в таком двойственном состоянии проработал в берлинском медицинском научном учреждении ровно двадцать лет — уникальный случай, — с 1925 по 1945 гг. То есть пережил годы экономического кризиса и инфляции, восхождения к власти Адольфа Гитлера, владычества фашизма и расовой идеологии, годы краха нацистского режима, полного поражения Третьего рейха во Второй мировой войне и дождался, когда в разгромленный Берлин вошли советские войска.