Это свидетельствует о том, что в Европе все чаще предпочитали казаков, а не закованных в латы знаменитых польских крылатых гусаров. Казаков как непревзойденных воинов набирали в лучшие армии: такие выдающиеся европейские полководцы, как Густав-Адольф, принц Конде, Валенштейн и др., имели за честь держать их под своими знаменами. Француз Шантро так описывает казаков и их манеру боя: «Казаки, название которых так часто встречаются в газетах или у историков, состоят из нескольких народностей, которые имеют, однако, одни и те же обычаи — в основном среднего роста, носят очень короткие усы, бреют голову, кроме макушки, на которой они оставляют немного волос, их одежда — плащ, подбитый мехом, длинная одежда на манер азиатской, широкие штаны, сапоги или ботинки без шпор и нагайка, которая всегда висит на запястье правой руки. Их оружие — копье (пика) длиной около 12 футов, пара пистолетов, которые они носят за поясом с левой стороны… Они имеют очень кривые сабли, рукоятка которых очень простые — железные, изготовленные в виде креста. Казацкие кони низкорослые, но выносливые и резвые. Казаки пользуются седлами на манер гусарских, маленькая сетка служит им вместо уздечки (из узких полосок прикрепленных к седлу и связанных узлами). Они никогда не пускают своих лошадей в прямом направлении, но идя галопом они заставляют их принимать различные направления, если кто-то принимает их опасную атаку, особенно, когда они осуществляют ее против линейной кавалерии; их аллюр такой же, как и в гусар. Когда они спокойны, то держат свои копья (пики) прикрепленными к ноге; во время боя они направляют их против врага, держа почти за середину, зажав внизу (под мышкой) руки. Постоянные упражнения дают им возможность пользоваться пикой с исключительным умением.
Во время их отступления, которое никогда не является бегством (отступлением вынужденным), а способом воевать, они кладут пику в плечо острием, обращенным в сторону противника, что является способом отражать удары, и бывает иногда фатальным для врага, когда он неосмотрительно преследует человека, со стороны которого бегство является обыкновенной хитростью.
Отступление казаков без всякого порядка, составляет лишь маневр против эскадрона, чтобы заставить его принять бой (по одному), в котором они над ним имеют преимущество.
Они рассыпаются, когда противник бежит, и тогда они становятся для него страшными, через свою отвагу и способность догонять его.
Отряд, в котором находятся такие люди, не мог бы существовать, если не было бы у них к этому доброй воли.
Казаки еще искусные при действиях в стране, богатой лесами, в разведке и охране; их проницаемость при такой службе — плод длительной привычки — является вещью невероятной. Исследуя местность, пройденную перед этим хаотично противником, они достаточно точно определяют число лошадей, которое прошло там. Некоторые из них наблюдают движение отряда на очень большом расстоянии. Другие, приложив ухо к земле, определяют с очень большого расстояния звук передвижения людей и лошадей. Они способны безропотно находиться на службе целый день.
Наконец, неутомимые утомлять врага, особенно когда надеются на добычу, трезвомыслящие (сдержанные) в необходимых случаях, что часто бывает на войне, они умеют довольствоваться малым, не требуют подвоза (поставка) фуража для коней, поскольку они приучили их переносить голод и жажду; но во время отдыха, когда они ищут припасы и фураж, казаки предпочитают загрузить себя вязанкой сена (травы), чем куском говяжьего мяса» (236, І, 215).
Французский дипломат Далейрака, который сопровождал в венском походе польского короля Яна III Собеского, так оценивает боевую ценность запорожцев для союзных войск в знаменитой битве под Веной: «находим дикую казацкую милицию, которая поразила европейца своей невзрачностью, хотя до появления этой дикой милиции, то есть запорожской пехоты, Ян Собеский не решался начать битву…» (137, І, 31).