Тайны бронзовой статуи

Тут вошел хозяин гостиницы в сопровождении слуг, несших блюда. Пока их ставили на стол, вельможи старались не показывать свои лида, скрываясь от лазутчиков Жижки. Трактирщик получил приказание удалиться со своими людьми, и три члена страшного трибунала сели за стол.

Пообедав, Киприан пошел к трактирщику и жене его, щедро расплатился и скоро выяснил все подробности происшествий, случившихся в гостинице два дня назад: смерти Эрмаха, ареста и побега Этны и непонятного появления Сатанаисы.

Монах заставил несколько раз повторить все детали, особенно касающиеся сестер, покровительствуемых Жижкой. Наконец лицо его приняло выражение свирепой радости.

– Я понимаю все! – вскричал он, словно отвечая на мучившую его мысль. – Да, я разгадал эту загадку. Дрожи теперь, Марьета! Несмотря на твои проделки, несмотря на покровительство Жижки, я отомщу страшным образом!

Потом он велел трактирщику передать свите, что шествие отправляется в путь, а через несколько минут вышел на двор сам, чтобы посмотреть, исполняются ли его приказания. Там он с удивлением увидел и постояльцев, и пажей, и слуг, собравшихся около путешественника, остановившегося у ворот гостиницы. Его слушали с любопытством и испугом.

– Какие новости? – спросил Киприан.

– Преподобный отец, – ответил трактирщик, – похоже, Жижка объявил войну богемским вельможам.

– Вот и начинается междоусобица, – заметил Киприан и, поспешив к вельможам, ожидавшим его, – вкратце рассказал о смерти Эрмаха и об известиях, привезенных из Праги.

Через десять минут погребальное шествие пустилось в путь в том порядке, какой мы описали выше.

Глава 59 Договор

Жижка действительно устроил смотр своего войска на большой площади в Праге. Остановимся на минуту перед этой величественной сценой: подробности будут полезны для последующего нашего рассказа.

Погода стояла бесподобная, музыканты играли военные марши около городских ворот, откуда табориты шли на площадь. Окна, балконы, башни, купола были заняты пражанами. Распространились слухи, что Жижка собирается обнародовать свои намерения, и потому к любопытству примешивался страх.

Табориты были хорошо вооружены и хорошо обучены, кавалерия обзавелась превосходными лошадьми и несколькими пушками. Над головами развевались знамена с золотыми буквами: «Табор».

Ровно в полдень пушечный удар возвестил, что генерал выезжает из крепости. Его сопровождали только два пажа, составлявшие всю пышность выезда. Голову Жижки венчал шлем, тяжелая кираса защищала его грудь.

Невозможно описать энтузиазм, с каким Жижку встретило его войско. После шумных восторженных восклицаний воцарился порядок, и генерал внятным и звучным голосом произнес речь, сохраненную для нас историей и наполненную замечательным величием и благородством чувств.

По окончании парада генерал воротился в крепость, солдаты разошлись по своим казармам, зрители разбрелись, и в городе восстановилась сравнительная тишина. Но эта тишина была лишь наружной, ибо друзья изгнанных вельмож готовились присоединиться к ним.

Тем же вечером Жижка сидел в одной из зал пражской крепости, рассматривая большую ландкарту, на которой были обозначены замки богемских вельмож. Он был один, и солнечные лучи, падая на него, придавали зловещее и почти свирепое выражение его лицу, суровому уже от природы.

Время от времени какие-то бессвязные фразы и жалобы вырывались у него из груди.

– Намерения мои чисты, мои планы превосходны, – тихо пробормотал он. – И чем бы ни закончилась эта борьба, мир не скажет, что я начал ее из эгоизма. Нет, ведь честолюбие умерло в моем сердце, первая привязанность которого была так гибельно разбита. Но для чего оживлять воспоминание о старой любви? Для чего пробуждать чувство, которое столько лет я старался запрятать в глубины памяти? О Эрманда! Неужели твой образ еще не забыт мною!

Воин стер слезу, готовую выкатиться из глаз, и, чтобы разогнать мысли, затолпившиеся в его уме, продолжил рассматривать карту.

– В Белом Доме живет баронесса Гамелен, – сказал он. – Эта женщина слывет сострадательной и помогающей нуждающимся, но она известна как неприя-телышца.

Произнеся такие слова, Жижка выдвинул ящик стола, перед которым сидел, и, достав записную книжку, прочитал в ней что-то.

– Вот, – заметил он по-прежнему сам себе, – замок Гамелей, принадлежащий баронессе того же имени, – крепость с обширными подземельями, в ней обитает множество молодых людей, находящихся на иждивении баронессы. Общиной управляет монах; в окрестностях видели несколько вооруженных человек. Но такие сведения можно приписать страху и суеверию. Замок крепок и может стать укрытием для наших врагов. Я пошлю двести таборитов занять его.

Едва Жижка принял это решение, таборит-охранник отворил дверь и сказал:

– Генерал, какая-то дама хочет немедленно говорить с вами.

– Впустите ее, – велел Жижка.

Таборит удалился, и через несколько минут высокая, стройная женщина под вуалью появилась перед генералом. Она постояла несколько секунд, внимательно глядя на него, потом произнесла: