Тайны Чернолесья. Пробуждение

Музыка льется, увлекая в кружение, сводя с ума и томительно захватывая душу в плен. Он ведет ее в быстром вальсе, крепко держа за тонкую талию одной рукой, а в другой легко лежит ее хрупкая ладонь. Девушка так обжигающе близко, но в то же время, так отчаянно далеко. Прижать бы ее стройное тело к своему, прямо с ее кожи вдохнуть полной грудью знакомый аромат, но нельзя, неприлично при всех обнимать даму, как бы ни желалось этого всей сущностью своей. При всех? Ему кажется, что они одни в этом огромном зале, уставленном свечами, но он кожей ощущает чужие взгляды. А рояль поет, заставляя сердце биться быстрее и сильнее, руки каменеют в одной позиции, поддерживая партнершу и не смея сдвинуться, притянуть ближе. А она, такая красивая и волнующая, смеется, откинув головку с разметавшимися по плечам смоляными волосами, открывая его жаждущему взгляду тонкую шейку с бьющейся на ней голубой жилкой. И ему так неодолимо хочется прижаться к этой жилке губами, коснуться теплой кожи, целовать, безумно шепча несвязные слова… но нет. Он не должен, не должен…

Остается только бесконечно кружить… кружить… кружить ее под музыку, вдыхая неуловимый аромат, похожий на запах каких-то диких цветов. Не сводя жадных глаз с прекрасного оживленного личика, ощущать кончиками пальцев, нестерпимое желание коснуться нежной кожи и молить Богиню, чтоб этот мучительно-сладостный танец продолжался бесконечно.

Только что, он вроде бы крепко держал ее, но тонкая фигурка вдруг вырывается из его рук и отдаляется, не прерывая своего танца.

— Куда же ты? — кричит он, отчаянно пытаясь преодолеть с каждой секундой увеличивающееся между ними расстояние, но оно растет, несмотря на все его попытки поймать ее. — Не исчезай…

А она пропадает, истаивая, как будто легким облачком улетая в распахнутую стеклянную дверь балкона.

— Найди меня… узнай… если действительно хочешь этого, то все в твоих руках, — мелодичный голос звучит все тише, удаляясь, под звуки рояля, — я могу ждать тебя вечность, но нужно ли тебе это — можешь решить только ты…

— Нет! Не пропадай! Агния… — он делает еще пару шагов к выходу в сад, раскрывая объятия, но вдруг обнаруживает в них совсем другую женщину.

Королева Жардиния высокомерно улыбается, стоя у балконной двери, протягивая к нему руки. Он шарахается в сторону, но в пустом только что зале вдруг оказывается слишком много народу, все шумят, заглушая звуки музыки. Рояль совсем затих, вместо него оркестр начинает играть куранту. Принц, пытаясь отойти от мачехи подальше, натыкается на каких-то людей, пытаясь затеряться в толпе. Люди не обращают на него внимания, но Жардиния все время оказывается рядом, все ближе и ближе. И вот уже он, сам того не желая, ведет ее в танце, совершая церемонные поклоны и кружения, стараясь не касаться ее руки. Холодная торжествующая улыбка змеится на ее губах.

— Ну что, мой принц, наконец-то вы танцуете по моим правилам! — королева вдруг прижимается к нему всем телом.

— Нет! — Стасий отталкивает ее.

Жардиния оскорблено поджимает губы и протягивает руку, указывая на него.

— Смотрите, этот преступник пошел против отца! — ее слова звучат неожиданно громко во вдруг наступившей тишине.

И он видит себя, стоящим в центре заполненного зала, а вокруг него никого нет. Все толпятся возле стен, смотрят на него с гневом и осуждением.

— Вон! Иди прочь! — кричит отец, махнув рукой на выход.

И он бежит, бежит, не разбирая дороги. Вон из душного зала, на балкон… дальше… старый дворцовый парк… спотыкается и падает, падает, падает куда-то в холодную воду, которая отрезвляет, возвращает его в реальность… холодом и болью…

Стасий открыл глаза, пытаясь понять весь букет своих ощущений. Он лежал на чем-то твердом и мокром, сам весь тоже был облит водой. «Морской водой», — подумал он, облизнув губы и почувствовав на них характерный вкус.

— Вставай, скотина, чего развалился? — от жестокого пинка по ребрам перехватило дыхание, грубый голос был дополнением к нему.

Принц приподнялся на локтях, щурясь — свет фонаря, не прикрытый стеклом, бил прямо в лицо. «Где я? — только сейчас он почувствовал, как качается пол под ним, — Корабль? Море?»

— Что очухался… нет? — еще одно ведро воды вылилось Стасию на голову, окончательно приведя в чувство.

Он вполне осознанно огляделся по сторонам, так толком ничего и не увидев. — деревянные стены и пол, какие-то ящики, стоявшие вдоль этих стен и низкий потолок, как будто нависающий над его головой. В дверной проем видно темное ночное, нет, пожалуй, предутреннее небо, которое еще не успели покинуть звезды.

— Давай, давай… пошевеливайся, — кто-то грубым рывком поднял его на подкашивающиеся ноги и, выкрутив за спину руки, с пинками поволок к выходу. Только оказавшись вне помещения, Стасий понял, каким спертым и смрадным был воздух внутри. Он, действительно, стоял на палубе, покачивающегося на волнах корабля, теплый соленый ветер холодил кожу, продувая мокрую ткань рубашки и штанов, а молодой человек жадными глотками хватал его, наслаждаясь свежестью и чистотой.