Тайны Чернолесья. Пробуждение

— Не нужно ненависти к нему, лорд Виллем. Я любила этого мужчину и была счастлива с ним несколько месяцев, на протяжении которых он часто приезжал к нам. Конечно, я хранила наши отношения в тайне и от отца, и даже от Мадлен, с которой была очень близка всегда. Я была тогда такой глупой, лорд Виллемий, потому что была уверена, что Хербарт оставит свою жену, которую представляла старой и страшной, и попросит моей руки у отца. Я мечтала, что вскоре, стану леди Амалией Линней, перееду в белоснежный дом у озера и рожу Хербарту белокурого сына, которого не родила ему его жена.

— Что же произошло дальше, леди Амалия? — из головы Виллема никак не выходила последняя картина с тянущимися к нимфе и младенцу руками.

— А дальше оказалось, что взрослая жизнь намного сложнее, чем мне представлялось. Я забеременела от Хербарта, причем, несмотря на мою юность и неопытность о том, что ношу под сердцем, я догадалась едва ли не с первых дней. С какой радостью я сообщила приехавшему Хербарту эту новость, и как резко ответил он мне тогда, что от ребенка нужно избавиться. Я — всего лишь увлечение, а жену, Диалию, он любит и оставлять не собирается. Помню, в слезах, я убежала в лес, скрывалась там несколько дней, а когда отец нашел меня и вернул домой, придумала историю о том, как в лесу меня соблазнил дух озера в образе юноши и теперь я жду от него дитя.

Виллем возмутился:

— Леди Амалия, но почему Вы не сказали правду отцу об этом негодяе Линнее? Он бы смыл с Вас пятно позора кровью этого подлеца!

— Лорд Виллемий, именно потому и не сказала, ведь я все же любила Хербарта, я носила его сына, и не желала его смерти. Отец был вне себя от гнева, но я была непреклонна, сказала, что не избавлюсь от ребенка. Тогда отец сказал, что если даже малютка родится, оставить его у себя я не смогу, но такой вариант меня устраивал больше, чем убить еще не родившееся дитя. Чтоб избежать позора и сплетен, отец решил отправить меня жить до рождения ребенка к своему другу Линнею, который сначала сопротивлялся, но под напором отца сдался и обещал сохранить тайну. Я же, все еще влюбленная в Хербарта, увидела в его согласии принять меня доказательство его любви и раскаяние.

Виллем лишь грустно покачал головой.

— Да, лорд Виллемий, сейчас-то я понимаю, что не было в этом любви. Но тогда, я, окрыленная, приехала в поместье Линнея, и с удовольствием осознала, что, как в мечтах, поселилась в белоснежном доме у озера. Познакомилась я и с женой Хербарта — леди Диалией, женщиной умной, приятной во всех отношениях и безгранично доброй. Я подружилась с Диалией, которая была старше меня на десять лет. Конечно, я не могла сказать ей правды, и было очень стыдно, когда она жалела меня, бедную девушку, соблазненную духом озера. Ах, если б она только знала, как и сама она обманута Хербартом. Лорду Линнею наша дружба совсем не нравилась, он почти не появлялся в поместье, а когда появлялся, то был мрачен. Рождение малютки близилось, и я, понимая, что ребенка у меня все равно отберут, попросила бездетную Диалию взять моего сыночка себе и любить, как родного. Добрая Диалия, со слезами на глазах, согласилась и даже пообещала, что я смогу видеть сына в любое время, когда только захочу. Мы даже придумали подкладывать Диалии под платье подушечку, что она и делала, чтоб все вокруг поверили в ее беременность. Весной мне исполнилось восемнадцать, когда на свет появился мой мальчик, мой Андрий, необыкновенно похожий на меня, белокурый и голубоглазый. Я передала ребенка на руки Диалии, и, сев в экипаж, отправился обратно в поместье к отцу, — Амалия замолчала, по ее бледным щекам покатились слезы, и вот уже худенькая баронесса рыдала, всхлипывая время от времени.

Виллемий пытался успокоить девушку, встал на колени перед ее креслом, прижал к себе худенькое вздрагивающее тело.

— Амаличка, ну не плачьте, не терзайте же Вы себя так, — успокаивал он баронессу.

Когда девушка перестала плакать и вытерла слезы, а Виллем снова сел в кресло напротив, Амалия продолжила: