Тайны черноморских линкоров

Начинается напряженная работа, люди заходят – выходят. Читаешь лаконичные записи журнала и видишь, как появляются другие, ответственные за разные отрасли руководители. В полдень кабинет покидает Молотов. Через полчаса возвращается и сообщает, что посол Германии, граф Шуленбург, вручил ему официальную ноту о начале войны.

Вскоре Молотов снова уходит, на этот раз надолго, и страна, затаив дыхание, слушает по радио его, Председателя Совета Народных Комиссаров, выступление, транслируемое из студии Центрального телеграфа (это в двух шагах от Кремля), о вероломном нападении фашистской Германии.

Для миллионов советских людей жизнь разрублена на «до» и «после». Именно он, Вячеслав Михайлович Молотов, от имени Советского правительства объявил о начале Отечественной войны. Великой ее сделают время и многонациональный советский народ…

На следующий день, уже в половине четвертого утра, в том же кабинете с участием различных персон, в частности, генералов А.Д. Жихарева, Н.Ф. Ватутина, руководителей народного хозяйства Н.А. Вознесенского, А.И. Шахурина, И.М. Зальцмана, снова начинается активная работа по все сторонней мобитив наших, соответственно – 22 тысячи пушек, 5 тысяч танков и 9 тысяч самолетов.

Воистину – святая ложь! Потери наши огромны, значительно больше германских, особенно в личном составе армии и боевой авиации, главным образом, в первые недели войны уничтоженной на земле.

Сталин тогда принял решение: для усиления организации противостояния проникновению врага на Кавказ направить туда генерал-лейтенанта Бодина и вице-адмирала Исакова. Первого – начальником штаба формируемого Закавказского фронта, второго – представителем Ставки под Новороссийск, наказав ему главное – с возможной потерей Севастополя сохранить во что бы то ни стало боеспособность Черноморского флота как основной ударной силы, спасти корабли и личный состав.

Через пять месяцев, точнее – 2 ноября 1942 года, Павел Иванович Бодин, не пожелав пасть на землю во время свирепой бомбежки, погибнет под Владикавказом в ходе тяжелых оборонительных боев, где танковые клинья Клейста будут таранить наши обескровленные стрелковые дивизии в районе североосетинских ущелий.

Его тело завернут в бурку, отвезут в Тбилиси, где похоронят со всеми воинскими почестями. Бодин пополнит список павших советских генералов, количество коих к той поре, конечно же, превышало число убитых генералов противника. Их участь и наше возмездие были еще впереди…

Там же, в Тбилиси, почти родном ему городе, в те дни умирал Исаков, раненный во время бомбежки под Туапсе, за две недели до гибели Бодина. Обездвиженный, без малых надежд на поправку, он находит силы и пишет лично Сталину:

«Дорогой Иосиф Виссарионович! Если придется умереть, прошу назвать моим именем один из эсминцев. Буду так продолжать бить ненавистного врага!..»

В тот же вечер телеграф отстучал ответ:

«Товарищу Исакову. В случае кончины лучший корабль ВМФ будет носить ваше имя. Желаю поправиться. Ваш Сталин».

Вопреки очевидному, случилось невероятное – Исаков поднялся. Отныне он всегда будет прикован к костылям, короткий обрубок культи не позволит приладить протез. И так четверть века – единственный в мире безногий флотоводец.

А корабль его именем все-таки будет назван, из новой серии больших противолодочных (БПК). Он вступил в строй 13 декабря 1970 года (через три года после смерти адмирала) и служил Родине до июня 1993 года, почти четверть века. С ним связаны многие доблести нашего флота, особенно во время боевых дежурств в Атлантике и Средиземном море.

В апреле 1975 года БПК «Адмирал Исаков» участвовал в грандиозных морских учениях «Океан», проводившихся под командованием министра обороны СССР, маршала А.А. Гречко, лично знавшего Ивана Степановича по боям под Новороссийском.

За время дальних походов «Адмирал Исаков» прошел 30 тысяч морских миль, но самое удивительное, почти мистическое, с ним произошло в конце биографии, когда он был уже разоружен, списан и продан на слом. Это было время, когда «гайдары» и «чубайсы» напропалую дербанили все, что составляло мощь и державность государства. Отлично помню, как со всего Северо-Кавказского военного округа тащили в Кущевскую, на танкоремонтный завод, сотни бронемашин, обреченных на утилизацию. Буквально завалили станичные подходы танковой сталью, которую небольшой заводик, давясь и захлебываясь, «грыз» день и ночь. Спешили в угоду заокеанским «друзьям» оголить наши границы и рубежи.

Но первыми «под раздачу» попали все-таки боевые корабли. Да какие! Летом 78-го года с закадычным приятелем Юрой Дмитриевым мы отдыхали под Севастополем во флотском пансионате, куда нас «по блату» пристроил Ланя, знакомый врач из Сочи. За каждым гостиничным номером был закреплен весельный ялик, на котором разрешалось выходить в море на рыбную ловлю.