Тайны чужого мира

Против чашки – другой кофе я не возражал, тем более что собирался сидеть сегодня за штурвалом еще не менее двух часов. Едва вернувшись к лодке, мы собрали сухие дрова – здесь их еще было немного, но на маленький костер, конечно, хватило, сварили кофе, вытащили из рубки котелок с пирожками и неторопливо закусили на носовой палубе, опять превратив ее в стол. На этот раз нам не помешали никакие непрошеные визитеры – мы спокойно управились с пирожками (моя молодежь проявила особое усердие), вымыли посуду, убрали все в багажник и рубку, после чего Наташа и Володя заняли свои места. Легко оттолкнув лодку от берега (чтобы она не уткнулась кормой в противоположный), я вскочил на нос, прошел на корму и занялся мотором. «Вихрь» на этот раз завелся не сразу – с десятой попытки, и я решил теперь ежедневно промывать свечи, карбюратор и осматривать систему зажигания – работа двигателя на старом топливе все же была довольно напряженной, а ведь вполне могло статься (это уже случалось однажды), что от его исправности будут зависеть и наши жизни…

Глубина на стрежне речушки была около полутора метров (все приборы на «доске» теперь работали), и я решился на полный ход – около двадцати пяти километров в час. Менее чем в полчаса мы миновали оставшуюся до устья часть реки и вышли в море, где я, отдалившись от берега на двести-триста метров, взял прежнее направление на запад. Уровень моря в наши дни был заметно выше, чем во времена экспедиции Ольховского, и поэтому мы не наблюдали такого количества отмелей, как наши предшественники во время своего плавания вдоль этого берега. Тем не менее, прямо по курсу уже отчетливо виднелась (на расстоянии около сорока километров) ярко-зеленая полоса, протянувшаяся от северного до южного берега – обширная система островов, разделяющая оба моря этого мира (как знать – не имелись ли здесь и другие моря?).

Через час с небольшим характер южного берега, представлявшего здесь на значительном протяжении высокие красноватые бесплодные дюны, начал меняться – пески стали уступать место сначала зеленым островкам местной жесткой травы – особому виду плауна, потом хвощам и тростникам, а скоро за узкой полосой пляжа поднялась уже знакомая нам, почти непроходимая чаща местного леса, состоящая из десятков (возможно и сотен) видов растений юрского периода. Глубина моря здесь не превышала нескольких метров, и повсюду появились целые островки плавучих водорослей, которые очень не любил наш подвесной мотор.

По моим часам, время близилось к девяти «вечера», канистра с топливом, выделенная мной на сегодняшний переход, подходила к концу, и пора было останавливаться на «ночлег». Примерно через полтора-два километра я присмотрел, заметно возвышающийся над песчаными отмелями, необычной подковообразной формы островок с пышной растительностью и направил лодку к нему. Спешить высаживаться на него я, впрочем, не стал – сначала на самом малом ходу осторожно обогнул всю недлинную (сотни три метров) береговую линию, внимательно вглядываясь в зеленую чащу и только после этого, не обнаружив ничего подозрительно, повернул моторку в уютную бухточку – внутреннюю часть «подковы». Здесь оказалось совсем мелко – около полуметра и я, дав распоряжение своим молодым подчиненным оставаться на местах, выбрался из рубки, откинул мотор и осторожно ступил прямо в густые заросли водорослей – под моим сапогом сразу хрустнул панцирь какого существа. Высмотрев левее место чуть глубже (осадка тяжело груженной лодки составляла почти тридцать сантиметров – на глиссировании она, разумеется, сильно уменьшалась), я подвел лодку к самому берегу и с усилием вытянул нос на влажный песок. Из рубки выскочил Адмирал и, не делая больше попыток пройти вдоль борта, сразу спрыгнул в воду, подняв тучу брызг. Как и на берегу озера, я, оставив молодежь в лодке, с ружьем наготове, в сопровождении Адмирала, обошел весь островок, вспугнул нескольких настоящих крупных птиц с ярко-красным оперением, согнал в воду гревшихся в ярких лучах Агни, десяток ящеров метровой длины и наступил на хвост мелкому игуанодону, который тут же ринулся от меня прочь в самую чащу местного кустарника совершенно незнакомого мне вида.

Наконец, вернувшись к моторке, я разрешил своим подчиненным сойти на берег и распорядился устанавливать палатку, а сам тут же занялся мотором. Моя помощница, едва выбравшись из лодки, сразу попросила разрешения искупаться.

– Ни в коем случае! – строго ответил я, раскладывая инструменты в рецессе. – Даже в воду не смейте заходить! А душ для вас я организую чуть позднее… И немедленно обуйтесь!