Тайны чужого мира

Ожидания мои оправдались – неширокая (около двух метров) расщелина, через каждые пятнадцать-двадцать шагов менявшая направление под незначительными углами, вела прямо к вершине общего скального массива. Дно ее было сравнительно ровным – всюду лежал лишь мелкий щебень и кое-где небольшие глыбы черного камня. Минут за двадцать мы поднялись на самый верх и сразу ощутили легкий прохладный ветерок, тянувший с моря. Осторожно пробираясь по неровной поверхности, испещренной многочисленными трещинами и усеянной обломками всевозможных размеров, часто подавая руку в опасных местах своей спутнице, я направился к окончанию массива, выбирая также наиболее высокое место для наблюдений. Наконец, остановившись на сравнительно ровной площадке, неподалеку от края утеса там, где он отвесно опускался к морю, я вынул из футляра бинокль и внимательно осмотрел горизонт. Здесь ширина Западного моря превышала сотню километров – предел видимости в атмосфере этого странного мира, и мне не удалось разглядеть северный берег. Зато далеко на западе прямо из туманной дымки выступали сотни громадных темных силуэтов, имевших четкие линии и совершенные формы… Это был Город… Возможно, даже более крупный, чем тот, в котором мы пережили опасные приключения. Передав бинокль своей помощнице, я подумал, что, пожалуй, пора поворачивать назад и не поддаваться вновь открывшемуся искушению прикоснуться к неведомому…

– Нам ведь надо обязательно побывать там? – спросила Наташа, внимательно посмотрев на меня. – Чтобы потом не пришлось жалеть…

– Хорошо! – вдруг решился я – в чем-то девчонка была права. – Но теперь никаких прогулок среди этих громадин – мы лишь взглянем на них издалека…

До Города был около ста километров – отсюда мы могли видеть лишь вершины колоссальных сооружений, которые, казалось, просто висели в туманной дымке, а сам участок суши, где они находились, пока оставался совершенно недоступен для наблюдения. Может быть, там заканчивалось Западное море или находился более-менее крупный полуостров, а возможно, и сам этот огромный водоем поворачивал под большим углом на север или на юг…

– Вы очень боитесь меня потерять, Николай Александрович? – вдруг спросила девушка и сразу улыбнулась, когда я обеспокоенно посмотрел на нее. – Мне кажется, что вы меня очень сильно любите…

– Конечно! – немедленно отозвался я и невесело улыбнулся в ответ. – По-отечески…

Девчонка отвернулась, пару раз глубоко вздохнула, но от высказываний удержалась – ясно было, что мои слова пришлись ей совсем не по душе. Через пару минут мы отправились назад, и моя помощница больше не проронила ни слова, хотя от моей помощи при спуске не отказалась и без колебаний подавала мне руки, даже когда в такой поддержке не было особой необходимости… Вернувшись в лагерь, я искупался в каменной чаше под родником – вода оказалась довольно холодной, но вполне терпимой, учитывая местную жару (температура на морском побережье неизменно держалась в районе тридцати градусов тепла). После этой «ванны», внимательно осмотрев все вокруг, отправился спать – шел лишь десятый час «вечера», но я чувствовал сильную усталость и, ко всему, должен был сменить как можно раньше на дежурстве своих подчиненных. Мой отдых прошел без особых тревог – я лишь пару раз просыпался, когда в заводе негромко плескалась рыбешка, и слышал, как осторожно пробралась в свое отделение моя помощница. Через шесть с небольшим часов, выйдя из палатки, я обнаружил, что Володя заснул на ее пороге, а рядом, положив здоровенную голову на мощные лапы, дремал Адмирал…

– Как нога? – на всякий случай спросил я, едва парнишка поднял голову, еще плохо соображая со сна, хотя и так было все ясно – рана не особенно тревожила его, раз не помешала крепко уснуть.

– Почти не болит! – отозвался наш юнга, поднимаясь и для проверки слегка опираясь на больную ногу.