Тайны Далечья

– Да я-то скажу, авось ты и одумаешься, – вскинул голову Чик, поскольку не мог развести связанными руками, – да только без ушей чужих… оно так надежней!

Призадумался Налимыч, мыслишки под шапкой зашевелились. Если паренек не куражился и задумка у него выгодная была, то подручным лучше было о том не знать. Прибыльные дела обычно рискованными шибко бывают. Карб у него хоть и долее десяти лет жил, но кто знает, на злато позарясь, и супротив пойти мог. А делиться добычей со слугами хозяину не хотелось. К тому ж, что могло случиться, останься он с пленником наедине? Руки злодея крепко связаны, да и щупал он больно, чтоб мужик его забоялся.

– Ладно, будь по-твоему! Но если время мое попусту потратишь, живьем псам скормлю! – после недолгого раздумья согласился Налимыч, а затем Карбу приказ краткий отдал: – Выйди, но далече не отходи!

Послушался Карб хозяина, на наковальню сплюнул, со злостью на воришку глазищами зыркнул и скрылся за дверью.

– Как ты понимаешь, поведал колдун мне о помыслах твоих, и о сундучке, и о чарах, и обо всем остальном, – не дожидаясь, пока на него Налимыч прикрикнет, быстро затараторил Чик. – Поведал также о том, что только я чары сокрыть способен, вновь сундучок заперев, для того он меня к тебе в дом и послал… сроку дал три дня и две ночи.

– И что?! Неужто ты могущества колдуна лесного да клыков его стаи не убоялся, что мне открыто о том говоришь?! – с недоверием спросил богач. Немногие в ту пору осмеливались воли чародейской ослушиваться, и мелкий воришка из города был явно не из богатырского числа.

– А что мне колдун? – презрительно хмыкнул Чик. – Нет, зверьем управлять он умеет, да только в лесу все сидит и к людям не выходит, поскольку сам боится! Коль злата по сундукам много, ни один чародей не страшен, тем более тот, что в город даже зайти не осмеливается! Вот думал, сундучком завладею, дельце проверну, и если что, не только троих, три сотни охранничков нанять себе смогу… Тогда никакой колдун не будет страшен, пущай, наоборот, он меня боится!

– И это все?! – вопросил Налимыч строго. – Неужто, ты, дурень, думал, что одного такого признания достаточно, чтобы я тебя в долю взял?! С чего мне с тобою, голью перекатной, делиться?! Я больше медяка не подаю, и то не в каждый день!

– Кто из нас дурень, так это ты! – осмелился перейти на крик пленник и так рьяно из пут вырваться попытался, что богатей поверил в искренность его гнева. – Не понял, что ль, что к делу-то самому я как раз еще и не перешел?! А туда ж, встревает поперек слова…

– Не тявкай! – урезонил затрещиной вора мужик. – Дальше давай, но живее!

– Хотел я до сундучка твоего этой ночкой добраться и заказать ему камушки драгоценные. Они такие малюсенькие-малюсенькие, и снести удобно и каждый самоцвет с мешок золотых в городе стоит. Но когда слуги твои меня повязали, а верзила Карб по наковаленке молоточком звенел, пришла ко мне тут мысль, что при твоей помощи дело еще выгодней встанет… мы богаче не только господ, но и самого князя будем!

– Что-то говоришь больно складно! – усомнился Налимыч. – С чего это вдруг ты при помощи моей так разбогатеть сподобишься?!

– Не я, а мы, мы вдвоем, – поправил воришка, – поскольку без тебя и твоего люда у меня ничего не получится. У тебя вон целый день сундук открытым простоял, столько времени чары могущественные были у тебя в услужении, а что с того, где твои сокровища?! Поди, одни ложки да плошки у соседей наворовал да мешков зерна несколько?!

– Чего это плошки?! – обиделся Налимыч.

– Ну, ты на добычу твою дай лишь глазком глянуть, убедиться, насколько она мала да неказиста! Ну, дай поглазеть! Чего ты жадничаешь, я ж связан, я ж ничего не украду… впрочем, там и красть-то нечего!

Обидно стало Налимычу слова такие терпеть, надулся, раскраснелся весь, и уж хотел кулакам волю дать, но только слова воришки про камушки драгоценные уж больно глубоко ему в мысли запали. Видывал он такие камешки несколько раз, но уж больно далеко, на барском платье, и сколь ни пытался усердно сундуку подобные драгоценности заказать, ничего не выходило.

– Ладно, уж, погляди, коль так хотца! – нехотя согласился мужик и дверку в сокровищницу широко распахнул.

Как и думал Чик, сундук волшебный на прежнем месте стоял. Боялся его мужик деревенский с места подвинуть, чтобы ненароком ветхие стенки да крышку не повредить. Вокруг же него россыпи монет были, будто сборщик податей к Налимычу в гости зашел и в подвале деньжата казенные, с округи собранные, на сохранение вывалил. Море медяков жалких, средь них возвышались убого горки серебра да злата. Много богач за день наворовал; из дома не выходя, обобрал, видать всю деревню. Большинство людей за жизнь свою столько монет не видят, да только все равно добычу крестьянскую сокровищем назвать было нельзя.

– Чо лыбишься, замухрышка?! – осерчал Налимыч, ухмылку на губах воровских заметив. – Это я ж сундучком того… еще не освоился, вот и нет тут твоих каменьев!