Тайны Дивнозёрья

Противников было много, они нападали все одновременно, и вскоре Тайка перестала понимать, что вообще происходит. Только успевала наносить удары направо и налево да периодически поливать упырей из брызгалки. От злыдней заговоренная водица, увы, не помогала…

Костер то затухал, то разгорался вновь. Сенька старался-пыжился, раздувал пламя вовсю, а Никифор защищал его спину, то и дело окатывая врагов из лейки. Во второй руке он держал факел, которым тыкал в морду злыдням, бубня себе под нос:

— Упыря с правой, злыдня — с левой. Главное — не перепутать!

Марьяна спряталась за деревом и оттуда метко палила из ружья, снимая хищных тварей на подлете. Марфа с упоением гоняла упырей шваброй, вымоченной в заговоренной воде. И даже Кира вылезла из кустов и теперь героически бросалась под ноги злыдням, оставляя повсюду несчастливые следы. Маленькой кикиморе, похоже, не пришло в голову, что в пылу драки наступить на них могли не только чужаки. Впрочем, из своих пока никто не вляпался: видать, защитники Дивнозёрья внимательно смотрели под ноги.

Лавируя между упырей, Тайка пыталась разглядеть, что там поделывает Кощеевич, но хитреца нигде не было видно. Она подозревала, что тот, воспользовавшись общей свалкой, спрятался поглубже в кусты, чтобы больше не попадаться на глаза Силантию.

Любимый упырь княжны Доброгневы предусмотрительно убрался с дороги и теперь командовал своими войсками, сидя верхом на колонке и раскачиваясь из стороны в сторону. Более того, этот шутник достал из кармана мобильник и, хохоча, врубил на полную громкость «Полет Валькирии».

— Эгей! Помирать, так с музыкой!

***

Снег повалил громадными хлопьями, стирая краски, заглушая визги упырей и шумное дыхание злыдней, засыпая многочисленные следы кикиморы Киры, сложенную рядом с костром поленницу и пучки сухой травы, растущие по обе стороны дороги. Тайкины мышцы уже давно ныли от усталости, колени дрожали, а ноги так и норовили оскользнуться в ноябрьской грязи со льдом пополам. Даже легкий как перышко Кладенец она едва удерживала в руке.

Тяжко пришлось не только ей: Марфа уже еле-еле ворочала своей боевой шваброй, выстрелов Марьяны давно не было слышно. Никифор прихрамывал, с трудом размахивая лейкой, Сенька дул на обожженные ладони и все чаще охал, хватался за поясницу, а Пушок взмок как мышь под метлой и даже летал с трудом, вывалив изо рта розовый язык. Аленку и Киру Тайка, как ни силилась, не могла разглядеть. Оставалось только надеяться, что обе они были живы-здоровы и где-то прятались… Один лишь Яромир продолжал сражаться как заведенный. Но и его силы были далеко не бесконечны, а проклятые упыри все прибывали и прибывали! Присмотревшись, Тайка заметила, что дивий воин бережет правую руку. И вообще, кажется, с самого начала схватки держал меч в левой. А если вспомнить, он ведь уже когда встречал ее с автобуса, сумку взял только одну. Ох, Яромир! Неужели его Змей Горыныч потрепал, а этот гордец забыл упомянуть о такой досадной мелочи?

Тайка призадумалась: а не настал ли уже пресловутый «самый крайний случай»? Может, пора сжечь цветок безвременника? Кладенец в ее руке отозвался теплом, словно одобряя эту мысль. Она полезла в карман — и в этот миг кто-то схватил ее сзади. В плечи впились острые когти, и Тайка заорала — от боли и от страха: сама не поняла, от чего больше. Кладенец выпал из рук, но платок с цветком она удержала. И еще вдобавок пнула противника пяткой прямо в коленную чашечку так, что тот тоже взвыл.

Тайка узнала голос.

— Иваныч? Эй, ты чего? Мы ж договаривались!

Безвременник на самый крайний случай (3)

— Дык власть-то, кажись, переменилась, — проскрежетал упырь. — Ушло твое времечко, ведьма! Да ты не боись, я тебя не больно укушу, по старой дружбе. И Дивнозёрье спасем от налета, и я перед Доброгневой выслужусь. Это ведь большая честь — быть тем, кто саму хранительницу заест.

Тайка его почти не слушала — только знай себе вырывалась. Когти Иваныча впивались ей в плечи все глубже, вспарывая куртку, выворачивая наружу тонкий синтепон. Шарф сбился. Тайка чувствовала горячее дыхание упыря на своей шее: значит, и острые клыки были совсем близко.

Яромир, заслышав Тайкины вопли, в тот же миг рванул на помощь, но трое злыдней перегородили ему путь, а еще двое, рыча, подскочили сзади. Собак тоже обступили, пара упырей попыталась усесться на Вьюжку верхом, но Джульетта тут же прогнала летучих негодяев.

— Держись! Я иду! — крикнул дивий воин, отбиваясь разом от пятерых нападающих.

И тут Иваныч неожиданно разжал пальцы и знакомым тихим голосом Лиса произнес:

— Беги, ведьма! Силантий — дурак, он не скоро поймет, что случилось. Эх, жаль, упырь-то твой совсем слабенький — в полную силушку не развернешься… — Он пополировал когти о рукав, сдул с них несуществующую пылинку и с радостным улюлюканьем бросился в гущу сражения, сшибая какую-то наглую летучую мышь прямо на лету.

— Эй, Макарка! Ты че творишь? — завопил Силантий, спрыгивая с насиженного места. — Вот остолопы! Все приходится делать самому…