Тайны дома Романовых

Еще до официального сватовства Великому герцогу был пожалован орден Андрея Первозванного, а через два дня после этого присвоен чин генерал-майора артиллерии, и он был назначен командиром и шефом артиллерийской батареи в составе Первой конно-артиллерийской бригады.

Вслед за тем Георг или, как стали называть его теперь на русский лад, Георгий Георгиевич, вплотную занялся приготовлениями к свадьбе.

Накануне венчания – 3 февраля 1851 года – царь пожаловал ему алмазные знаки к ордену Андрея Первозванного, а на следующий день в Большой церкви Зимнего дворца молодых обвенчали.

В церкви Георга и Екатерину венчали по православному обряду, затем в одной из зал дворца еще раз по лютеранскому обряду.

Молодым отвели апартаменты в Михайловском дворце и предоставили прелестную Дудергофскую мызу.

В дальнейшем военная деятельность Георга Георгиевича оказалась тесно связанной с перевооружением русской армии, потерпевшей сокрушительное поражение в Крымской войне.

Расцвет его деятельности пришелся на царствование Александра II, в начале которого герцог только переступил тридцатилетний рубеж. Георг сторонился интриг и скромно исполнял свои служебные обязанности. Тем не менее, он дослужился до чина генерала от артиллерии и генерал-адъютанта.

Он умер от болезни почек 8 июня 1876 года и был погребен в Ораниенбауме, поскольку Ораниенбаум с его прекрасным дворцом, как и Каменно-островский дворец, с прилегающими к ним земельными угодьями, были подарены Николаем I Георгу Мекленбург-Стрелицкому и оставались в распоряжении его потомков до 1917 года.

Герцогская Мекленбург-Стрелицкая династия, точнее сказать – семья, разумеется, уже давно не правящая, существует и сегодня.[1]

Здесь вполне уместно будет прервать рассказ и обратиться к важным событиям первой половины 50-х годов – началу Крымской войны и смерти Николая I.

Крымская война 1853—1856 годов и самоубийство Николая I

Начнем с вопроса, что представляла собой армия России накануне Крымской войны?

Количественно русская регулярная армия, не считая иррегулярных казачьих войск, состояла из двух кавалерийских и девяти пехотных корпусов, в которых числилось 911 тысяч солдат и унтер-офицеров и 28 тысяч офицеров и генералов. Казачьи войска состояли из 250 тысяч рядовых и 3500 офицеров и генералов. Только 15 % офицеров имели специальное военное образование. Ахиллесовой пятой русской армии была ее техническая отсталость, – в то время как в европейских армиях основным видом стрелкового оружия стало нарезное, так называемое штуцерное, в России штуцерных ружей было по 6 штук на роту, а остальные солдаты были вооружены гладкоствольными ружьями начала века.

Артиллерийских орудий всех видов было 2300. И артиллерия тоже успела сильно отстать за долгое царствование Николая I. «Странно и поучительно, – писал генерал П. Х. Граббе, – что в общих мерах покойного государя, обращенных наиболее на военную часть, были упущены две такие важности, каковы введение принятых уже во всех западных армиях усовершенствований в артиллерии и в ружье; в особенности огромный недостаток пороха, что я узнал из уст самого государя и что, впрочем, везде и оказалось. Этому пособить было трудно».

Но особенно скверно обстояло дело со снабжением армии и с медицинским обслуживанием, что приводило к тому, что солдаты постоянно голодали, а смертность была невероятно высокой. Интендантство, медицинский департамент и даже благотворительные организации, призванные опекать больных, старых, сирот, вдов, ветеранов, превратились в прибежище воров и мошенников всех мастей и оттенков. Характерен случай, произошедший как раз в описываемое время.

1 февраля 1853 года Николаю доложили, что директор канцелярии инвалидного фонда Комитета о раненых Политковский похитил более миллиона рублей серебром. Николай был потрясен не столько размером хищения, сколько тем, что кража совершалась много лет подряд, а на балах и кутежах Политковского бывали не только многие министры и генерал-адъютанты, но и сам Л. В. Дубельт – начальник штаба корпуса жандармов.

Председателем же этого Комитета был генерал-адъютант Ушаков, облеченный особенным доверием императора. Когда военный министр князь В. А. Долгоруков ввел Ушакова к Николаю, только что узнавшему о величайшей краже, император протянул похолодевшую от волнения руку Ушакову и сказал: «Возьми мою руку, чувствуешь, как холодна она? Так будет холодно к тебе мое сердце».

Все члены Комитета о раненых были преданы военному суду. Негодование Николая было столь глубоко, а печаль столь безысходна, что «государь занемог от огорчения и воскликнул: „Конечно, Рылеев и его сообщники со мной не сделали бы этого!“