Тайны дома Романовых

Феофана отправили в Крым, Гермогена – в Жировицкий монастырь под Гродно. Однако на сцену выступил преемник Столыпина на посту председателя Совета Министров В. Н. Коковцов и переговорил с Николаем, представив множество неопровержимых фактов. Царь решил уступить, чтобы не дискредитировать себя и императрицу, и летом 1912 года старец уехал в Сибирь, в свое родное село.

Однако влияние Распутина на царя и царицу осталось непоколебимым и их подчинение ему таким же, как и прежде.

Почему же всемогущий повелитель 150 миллионов подданных не имел никакой власти над одним из них? Что связывало высокообразованного и нравственного императора с неграмотным и развратным сибирским мужиком? Чем «взял» Распутин царя и царицу, повязав их с собою нерасторжимыми узами?

Ответ этому дала Вырубова: «Царь и царица, – говорила она, – верили ему, как отцу Иоанну Кронштадтскому; страшно ему верили; и когда у них горе было, когда, например, наследник был болен, обращались к нему с просьбою помолиться».

А что значил наследник для несчастных родителей, любивших его больше всего на свете, мы уже знаем. А между тем ни один врач в мире не мог принести мальчику такого облегчения, как старец Григорий.

С конца 1907 года, когда царица впервые попросила его помочь больному сыну, Распутин много раз снимал боли, останавливал кровотечение и усыплял многострадального цесаревича. Несомненно, старец был выдающимся экстрасенсом, гипнотизером и психотерапевтом. Совершенствуясь в своей практике, он брал уроки у известного в Петербурге врача, пользовавшего больных по рецептам тибетской медицины, Петра Александровича Бадмаева. Все это в совокупности приносило удивительные результаты – старец мог прерывать ход болезни не только пассами и внушением, непосредственно находясь возле больного, но и разговаривая с Алексеем по телефону. Более того, на больного ребенка оказывали исцеляющее воздействие даже посланные Распутиным телеграммы. И тому есть множество неопровержимых доказательств.

Брак великой княжны Марии Павловны и принца Вильгельма Шведского, герцога Зюдерманландского

Летом 1907 года царское правительство, возглавляемое П. А. Столыпиным, предприняло ряд решительных мер к разгрому революции.

1 июня в закрытом заседании 2-й Государственной думы председатель Совета Министров П. А. Столыпин сделал следующее заявление: «Имея в виду, что в настоящее время, в связи с обыском в квартире члена Государственной думы Озола (И. П. Озоль – социал-демократ, избран в Риге. – В. Б.), предварительное следствие выяснило главнейшие данные по делу об организации преступного сообщества, в состав которого вошли некоторые члены Государственной думы, и представляется необходимым немедленное принятие мер к обеспечению правильного хода правосудия, я прошу Государственную думу выслушать представителя судебного ведомства, прокурора Санкт-Петербургской судебной палаты, который ознакомит Государственную думу с постановлением судебного следователя о привлечении нескольких ее членов в качестве обвиняемых».

«Несколько членов Госдумы» – это 55 из 65 депутатов-социалистов, причем 16 из них были арестованы немедленно. Причем почти все они предстали перед судом как виновники подготовки государственного переворота и были сосланы в Сибирь.

Еще до суда над заговорщиками 3 июня 1907 года царским манифестом Дума была распущена. В новую, третью Государственную думу выборы прошли осенью, и победили на них правые партии – октябристы, националисты и др. Третья дума работала под лозунгом: «Сначала успокоение, потом реформы».

И вот, когда в России наступило время успокоения, в царской семье сочли возможным решить одну из брачных проблем, выдав дочь младшего сына Александра II Павла – восемнадцатилетнюю красавицу Великую княжну Марию Павловну за шведского принца, герцога Зюдерманландского Вильгельма, который был чуть старше своей невесты и тоже весьма хорош собой.

После смерти матери, греческой принцессы Александры Георгиевны, и отъезда отца за границу Мария с братом Дмитрием воспитывались в семье бездетных Сергея Александровича и Елизаветы Федоровны.

Брат и сестра были неразлучны до тех пор, пока в 1901 году Дмитрий не перешел от мамок и нянек к полковнику Лаймингу, начавшему готовить мальчика в офицеры. Именно Мария и Дмитрий были теми детьми, присутствие которых в карете генерал-губернатора Сергея Александровича не позволило эсеру Каляеву 2 февраля 1905 года бросить бомбу. На следующий день, однако, задуманный теракт был осуществлен, Мария Павловна была свидетельницей того, как ее опекунша прибежала во дворец, испачканная кровью, как она металась по комнатам и потом страдала, не желая смертной казни Каляеву.

Убийство Сергея Александровича сразу же сделало детей серьезнее и старше. Вскоре после смерти приемного отца Мария начала задумываться о замужестве.