Тайны Древнего Лика

– Для нас с вами главное даже не это, – продолжал Батлер. – Мы сами должны быть каббалистами. Каббала говорит о том, что мы не можем изменить события и их последовательность, потому что это записано в нашем духовном гене. Но мы можем изменить наше отношение к происходящему, понимаете? А оно в корне меняет наше ощущение событий от драматического к радостному. Однако приверженец каббалы никогда не старается видеть происходящее. Напротив, он абстрагируется от самих событий и приподнимает себя над ними в своем отношении к ним, как к абсолютно доброму управлению Творца. Улавливаете мысль?

– Улавливаю, – так же тяжело кивнул Доусон. – Что ни делается – все к лучшему? А если вспомнить Вольтера: «Все к лучшему в этом лучшем из миров»? Улавливаете мысль? – скопировал он Батлера, поставил локоть на стол и подпер ладонью щеку. – Так что, будем каббалистами, Алекс? Хотя… как же все это… неожиданно… как гром среди ясного неба… Неожиданно – и странно… – И он в очередной раз потянулся к бутылке.

– Пол, я вас не дотащу до отеля, – предупредил Батлер.

– Абстрагируйтесь от событий, – с хмельным смешком посоветовал Доусон. – При… приподнимитесь над ними, мы же с вами каб… каббалисты. Вы ведь меня уже дотащили, в будущем, согласно вашей каб… каббалистике.

Вскоре, слегка пошатываясь, Доусон в сопровождении Батлера вышел на улицу. Они уселись в вызванное такси и поехали в отель «Чаттануга чу-чу».

– Постараемся смотреть на вещи просто, – не очень внятно выговорил Доусон. Одновременно он пытался непослушными пальцами отвинтить крышку еще одной, прихваченной с собой, бутылки, названной по имени человека, который придумал коньячные «звездочки». Темнокожий водитель бросал неодобрительные взгляды в зеркало над лобовым стеклом. – Вот угодили мы с вами в переплет… переживаем… голову ломаем… А что если сейчас доедем до того перекрестка – и р-раз! Все! Финал!..

– Почему? – спросил Алекс, глядя на напрягшегося таксиста.

Доусон засмеялся, бросил неподдающуюся бутылку «Хеннесси» на сиденье.

– Потому что весь этот мир всего лишь экскременты Господа. Фекалии. И я, и вы, и Европа с Азией, и Марс с Полярной звездой… Экс-кре-мен-ты! Мы что-то там такое исследуем, воюем, пытаемся докопаться до истины… А истина-то, вот она: Вселенная – это унитаз. Сейчас Господь сольет воду – и все для нас кончится…

Таксист, фыркнув, облегченно покрутил головой и прибавил газу.

– Пол, как вы смотрите на то, чтобы погостить у меня, в Трентоне? – спросил Батлер.

– Никак не смотрю, Алекс, – расслабленно отозвался Доусон. – У меня все плывет перед глазами, кружится…

– Это вас вода из унитазного бачка Господа кружит. Так как насчет погостить?

– Да, – размашисто кивнул Доусон, чуть не ударившись подбородком в собственную грудь. – С-согласен. Плохо мне будет одному… Хотя и с вами лучше не будет…

– Посмотрим, – сказал Батлер.

Несмотря на выпитое, Доусон нашел в себе силы для того, чтобы оформиться в отеле. Батлер довел его до номера, и Пол тут же, не раздеваясь, упал на кровать и отрубился. Ареолог ушел к себе и заказал два билета на завтрашний авиарейс до Трентона. А потом уселся возле телевизора и принялся переключать каналы. Делать ничего не хотелось – да и нечего было делать… Мысли постоянно возвращались к Флоренс, и это были тяжелые мысли. Телевизор хоть как-то отвлекал, а под шумную телеигру с дурацкими вопросами, заставившими вспомнить рассуждения Доусона о повальной дебилизации, Батлер и вовсе задремал.

Разбудила его трель мобильного телефона.

«Очнулся, – подумал Батлер и покосился на стол, где возвышалась изъятая у Доусона бутылка «Хеннесси». – Наверное, не может сообразить, где находится…»

Но это был не Пол Доусон. Это был братец Ник.

– Привет, Алекс! Узнаешь филадельфийского изгнанника? – начал он бодрым голосом, в котором, однако, сквозила некоторая напряженность.

Такое прозвище Ник придумал себе сам, хотя никто его никуда не изгонял. Он добровольно уехал в Филадельфию попытать счастья и попытал – только, видимо, чего-то другого. Но в родительский дом, несмотря на уговоры, возвращаться не собирался.

– Узнаю, – отозвался Батлер. – Привет, Ник.

– Я утряс дела и готов тебя навестить. Как насчет завтра?

– Завтра… – повторил Батлер, нагнулся за упавшим на пол пультом и выключил звук у телевизора. – Вообще-то, я сейчас в Чаттануге.

– Ого! – сказал Ник. – Чаттануга чу-чу!

– Угадал. Именно в этом отеле.

– И надолго тебя туда занесло?

– Завтра улетаю. Так что давай послезавтра, Ник.

– Дьявол, я уже билеты купил. Теперь придется менять…

– А что ж ты раньше не позвонил? Я бы не спешил с Чаттанугой.

– Да ладно, не беда, переиграю. Тут еще вот какое дело, братишка… – Прежняя напускная бодрость исчезла из голоса Ника, и тон у него теперь был совсем другой. – Я не один хочу приехать, Алекс. Вернее, она тоже хочет…

– Без проблем, Ник. Рад за тебя.

– Она раньше не хотела, – еще больше понизил голос Ник. – Ну, пока ты… с Геддой… А теперь говорит: «Тоже поеду»…

– Что? – Батлеру показалось, что в живот ему угодила ледяная глыба. – О ком ты, Ник? Кто она?

– Ну…Джейн. Джейн Белич.