Тайны Древнего Лика

— Да? — Ареолог грустно усмехнулся. — Не все так считают, Фло. Например, жена моя настоятельно советовала мне поменьше витать в облаках, а все силы сосредоточить, скажем, на ремонте дома. Или на замене мебели. — Он махнул рукой. — Ладно, это не тема для разговора на пути не куда-нибудь, не в супермаркет, а к Марсианскому Сфинксу!

— Ремонт — тоже дело нужное, — заметила Флоренс.

— Не ремонтом единым… Так вот, насчет пива и зубной пасты. О необъяснимых исчезновениях людей, кораблей, самолетов тебе, надеюсь, известно?

— Кое-что. Бермудский треугольник, разумеется, звено «эвенджеров»… Говорят, что многих похищают инопланетяне. Хочешь сказать, что мы можем обнаружить здесь тот углевоз «Циклоп», что исчез в пути к Норфолку?

— Именно, Фло, именно! — Батлер притронулся к плечу своей спутницы, и этот жест можно было расценить как признательность. — Чертовски приятно, когда тебя понимают, причем понимают правильно и сразу. У тебя действительно великолепная память, Флосси, — я, например, совершенно не помню, куда плыл этот «Циклоп».

— Это еще мелочи, — небрежно махнула рукой нанотехнолог. — Я чуть ли не наизусть знаю «Курс наносборки второго уровня», а там объем, пожалуй, как у Библии. Собственно, это и есть моя Библия.

— Теперь понимаю, как тебе удалось обойти конкурентов.

— Думаю, не только поэтому, — возразила Флоренс. — Так что там твоя гипотеза? Я что-то не вижу здесь ни пропавших земных кораблей, ни самолетов.

— Возможно, мы просто еще не дошли. Как тебе такое? Сфинкс — это некий суперпылесос, такие пылесосы кто-то оставил в каждой планетной системе. С помощью тех же гипертоннелей они втягивают в себя все, что попадется, с местных планет. А владельцы этих пылесосов раз в сколько-то там сотен или тысяч лет очищают мешки и смотрят, что туда попало и на что может сгодиться. Этакая космическая раса сборщиков всякой всячины.

— Фантазер! — с восхищением сказала Флоренс. — Сдается мне, ты фантастику не только читал, но и писал.

— Нет-нет, только стихи, — запротестовал Батлер. — Стихи как-то сразу выплескиваются, а над прозой сидеть надо.

— Фантазер… — повторила Флоренс. — Космический пылесос… А у меня впечатление такое, что не пылесос здесь работал, а космическая щетка — все подмела, только эту пуговицу пропустила. Здесь же совершенно пусто. Почему?

Ареолог пожал плечами:

— Ну, наверное, потому что не сорили. Не разбрасывали банки из-под пива. Они же тут не устраивали рок-концерты или матчи «Пингвинов». А вообще, Фло, — он медленно обвел взглядом древние стены, — если бы камни могли говорить, они многое бы рассказали. Такое, что мы и вообразить себе не можем. Представляешь, если бы обрели голос египетские пирамиды… Или обломки того Тунгусского феномена… Или вот эти стены…

— Да-а, это было бы впечатляюще… — задумчиво протянула Флоренс.

Они продолжали идти в тишине, оставляя за собой цепочки следов — отпечатки новых времен на пыльном покрове минувшего.

Прошло еще несколько минут — и лучи их фонарей сошлись на возникшей из темноты преграде.

Это были ворота. Такие же высокие, двустворчатые, с изогнутыми ручками, как и те, что остались позади. Астронавты добрались до входа в самый загадочный объект из всех, какие только знало человечество. Сердце у Батлера сначала замерло, а потом гулко заколотилось, когда он увидел, что одна створка ворот чуть приоткрыта. В глубины Марсианского Сфинкса можно было беспрепятственно проникнуть!

Ареолог, не сводя глаз с темного проема, завороженно шагнул вперед, но Флоренс вцепилась ему в руку.

— Стой, Алекс! Не ходи туда! Вдруг это ловушка?…

Батлер резко обернулся к ней.

— Ты что, Флосси! Почему здесь должны быть какие-то ловушки? Мы ведь не в кино. Впрочем, можешь не ходить, а я все-таки загляну. Просто загляну. Меня же там за нос никто не схватит, верно? Здесь уже десятки веков никого нет.

Флоренс, не отрываясь, глядела в темный проем.

Ареолог включил рацию.

— Свен, мы добрались до входа. Сейчас осмотримся — и назад.

— Поздравляю, — сказал Торнссон. — Только вы там поосторожнее, мало ли что…

— Увы, Свен, похоже, здесь одна мерзость запустения, — пустил в ход другую библейскую фразу Алекс. — Ворота приоткрыты, и это наводит на печальные мысли о том, что нас давно опередили и все вынесли.

— А почему же «золотое руно» не тронули?

— Откуда мы знаем, чем для них было золото, — коль они мостили им равнину, как булыжником. Ладно, если что-то найдем — тут же сообщу. Конец связи.

Ареолог ободряюще похлопал встревоженную Флоренс по руке и протянул ей видеокамеру.

— На, увековечь историческое событие: Алекс Батлер в воротах Марсианского Сфинкса.

— Но как же предписание… — начала было Флоренс, но ареолог прервал ее.

— Здесь решаю я! — резко сказал он и добавил уже помягче: — Я же не собираюсь куда-то идти, я просто загляну. Быть у моря — и хотя бы не потрогать воду? Снимай, Фло, снимай!

Он подошел к воротам вплотную, осветил их снизу доверху и обратно. Потолкал плечом приоткрытую внутрь створку, но та не поддалась. Батлер направил свет фонаря в проем и вскоре сообщил ведущей съемку Флоренс: