Тайны Древнего Лика

Впрочем, комната, в которую констебль привел Келли, показалась тому вполне сносной, несмотря на оконные решетки. Там было тепло и сухо, и главное — на стене рядом с высоким массивным сейфом висел вымпел с сине-белой эмблемой клуба «Бирмингем»: футбольный мяч с водруженным на него такого же размера глобусом, перевитые ленточкой.

Констебль, покашливая в усы, изучил документы Келли и, забрав их, куда-то удалился. А потом отстучал на машинке весь его рассказ, то и дело отрывая от клавиш покрытые рыжими волосками массивные пальцы и уточняя детали. И попутно задавая такие вопросы, которые Келли никогда бы не пришли в голову. В отличие от больничной мумии, констебль, кажется, не записывал его с ходу в преступники, а если даже и имел подозрения, то не показывал виду. Хотя как можно считать преступником человека, по собственной воле доставившего свою жертву в больницу… Да еще и дождавшегося появления полиции.

— И что вы думаете по этому поводу, констебль? — спросил Келли, прочитав собственные показания.

Констебль повел широкими плечами, потер шею.

— Какие-то выводы делать рановато. Есть тут у нас местные… друиды… — Последнее слово прозвучало, как ругательство.

— Что-то типа сатанистов? — осторожно поинтересовался Келли.

— Вот-вот, типа… — покивал констебль. — Съездим на место происшествия, посмотрим. — Он глянул в окно. — Хотя дождь — какие там следы… Будем надеяться, что она придет в сознание и расскажет. Если вспомнит. Могли ведь так накачать… или сама накачалась… И сколько она там пролежала?…

— Вот! — сообразил наконец Келли. — Когда я ее нашел, волосы у нее были сухие.

Констебль подался вперед, и стул под ним страдальчески скрипнул.

— Вы уверены?

— Точно! — возбужденно подтвердил Келли. — Ну, то есть дождь на них лил, но они еще не успели промокнуть. Кожа мокрая, лицо мокрое, а волосы — нет. До меня только сейчас дошло, я все никак не мог понять… Что-то не увязывалось…

Констебль откинулся на спинку вновь обреченно заскрипевшего стула и сцепил руки на животе.

— Плохо, — сказал он. — Вы там, часом, вертолет какой-нибудь не заметили?

— Нет. Ничего там не было и никого. Ни единой живой души.

— Плохо, — повторил констебль и, поворошив пальцем усы, остро взглянул на Келли. — А вы трогали?

Келли почувствовал, что краснеет — щекам стало жарко.

— Что… трогал? — с запинкой выговорил он.

— Волосы ее трогали?

— А… Э… Нет, не трогал… Но видно было, понимаете?

— Могли и ошибиться. — Констебль навалился грудью на стол и, четко выговаривая слова, повторил: — Могли и ошибиться.

Келли промолчал. В конце концов, не его это дело. Он доставил пострадавшую в больницу — вот что самое главное. А в причинах пусть разбирается полиция, мясистые констебли с сержантами. Пусть выясняют, им за это деньги платят. А ему никто и спасибо не сказал.

— И кожа у нее была теплая, — неожиданно для самого себя чуть ли не с вызовом заявил он. — А кожу я трогал. И очень даже трогал, — когда блондинку эту на плащ укладывал.

— Жар, — тут же нашелся констебль.

— А вспышка?

— Атмосферное электричество. Или какие-нибудь световые эффекты.

— Возможно, — уже без эмоций согласился Келли. — У вас больше нет ко мне вопросов? Я свободен?

— Еще несколько минут — и можете заниматься своими делами, мистер Келли.

«Проверяют мою личность», — подумал Дэн.

— Координаты ваши у нас есть, — продолжал констебль, — так что если возникнет необходимость… Еще побудете у нас, в Солсбери, или сразу домой?

— Домой, наверное. Сегодня меня к вашим мегалитам как-то больше не тянет…

— А меня вообще к ним никогда не тянет, — сообщил констебль, придвигая к себе лежавшие на столе папки. — Мало ли где каких камней понатыкано. Да хоть и в Эйвбери. Или в Вудхендже — тут же, у нас, в Уилтшире. Так в Эйвбери и Вудхендж не едут, а сюда… — Он взглянул на Келли: — Ехать ночью, в дождь, бог знает откуда… Специально ехать, именно ради этих камней. — Он помотал головой. — Нет, не понимаю…

— У каждого свои увлечения, — сдержанно заметил Келли. — Люди по полмира пролетают-проезжают, чтобы на пирамиды посмотреть. Или на Парфенон.

— Так то пирамиды! А у нас тут ни то ни сё — куча булыжников. Кто-то когда-то дурью маялся, чтобы через тысячу лет голову ломали: что это да зачем?… Хотя согласен с вами: у каждого свои увлечения. Чтобы жить было интереснее.

Дверь открылась, и на пороге возник его молодой напарник, уже без плаща.

— Давай, Рон, заходи, рассказывай. Ты возвращался через Лутон или через Брайтон? Делал крюк за сигаретами?