Тайны двора государева

— На все Твоя воля, Господи!

Эпилог

Государю очень понравился сынок Дарьи. Он вызвался быть его крестным и обещал оказывать протекцию, когда тот подрастет. Призвав купца Парамонова, приказал ему не дурить и свадьбу быстро справить.

Парамонов, понятно, ослушаться не смел. Василий и Дарья стали, к их взаимной радости, мужем и женой. Петр обещал быть шафером невесты, но прибыть к венчанию не сумел. Его заменил купец Сердюков. Рука у нового владельца канала оказалась легкой. Молодые вскоре перебрались в Петербург, где жили долго и счастливо, вырастили семь человек детишек. Дарья умерла в 1801 году — без малого до ста лет дотянула.

Крестник государя — Петр — пошел по военной линии (что значит кровь!). Был участником дворцового переворота 1741 года, когда помогал возводить на престол дочь Петра Великого — Елизавету. В чине полковника принял участие в Семилетней войне, отличался исключительным бесстрашием. Погиб в битве при Кунерсдорфе в 1759 году.

Что касается Вышневолоцкого канала, то в 1774 году государство выкупило его у наследников Сердюкова за сто семьдесят тысяч рублей.

Кровавый призрак

Казнили убийцу мужа. В Китай-городе, под горою, против Сыскного приказа, возле храма во имя Василия Блаженного, собралась небывалая толпа: уж слишком знатной была преступница. Возле позорного столба, на котором вывешивалось перечисление вин осужденного, была вырыта узкая яма. Рядом с ямой стояла молодая дородная женщина с круглым красивым лицом, в темном сарафане. Держа в дрожащих руках лист бумаги, вперед вышел думный дьяк Прокофий Возницын. Толпа мгновенно стихла, и даже осужденная с некоторой надеждой повернула голову: «А вдруг государь помиловал, сослал на вечное покаяние в отдаленный монастырь? Ведь бывало же…»

Воздев металлические очки на нос в сизых прожилках, слабым, но внятным голосом старенький Прокофий зачитал царское повеление: «Всепресветлейший державнейший Петр Великий, Император и Самодержец Всероссийский, указал женку Феодосию Курицыну, урожденную княгиню Лукомскую, уличенную в душегубстве собственного мужа боярина… казнить смертною казнью — зарыть живой по плечи в землю, пока оная женка не преставится…»

Палач Сысой, с годами погрузневший телом, вдруг махом сорвал одежды с обреченной. Та охнула, страшно закричала, прикрывая руками груди. Вынув из-за пояска веревку, Сысой связал своей жертве одним концом руки за спиной, а другим закрутил ноги. После этого палач подтолкнул в яму дрожавшую всем телом женщину. Крутым бедром она корябнулась о край ямы, опустилась ногами на дно. Подручный Сысоя — молодой мужик в рваных сапогах — закидал свободное пространство землей и принялся старательно ее утрамбовывать, порой касаясь голенищами сапог лица несчастной.

Толпа мрачно смотрела на казнь. И никто не мог предположить того, что предшествовало этому страшному событию.

Хмурое утро

Сквозь слюдяные окошки в свинцовых рамах пробивался скудный свет. Боярин Иакинф Борисович Курицын, черный, плотный в плечах, вечно пьяный и часто буйный тридцатилетний человек, почесываясь и кряхтя, сидел в одном исподнем на краю постели. В глазах плавала серая муть, веки опухли, горло пересохло.

— Ох, муторно мне, — истомно потянулся. — Эй, блядины дети, есть кто живой?