«В назначенный вечер все приглашенные являются к жениху, и отсюда в сопровождении зурны, с песнями отправляются к невесте. Здесь встречают гостей родители невесты и, поцеловав жениха в лоб и в щеки, приглашают гостей в кунацкую, где приготовлены для них места на подушках. Жених садится на первое место, друг его – справа, один из родственников невесты слева, а все остальные – кругом, разделившись по четыре, по пяти на „ху“ – партии. Тут им подается водка, вино, куры (по одной каждой „ху“), плов, голубцы, шашлыки, вареники и прочие восточные блюда. Весь стол уставляется всевозможных цветов и красок тарелками с деревянными ложками и вилками, которые занимаются по случаю торжества у соседей…
…После этого все закуривают по папироске, берут несколько фруктов в карман и спешат домой, чтобы дать свободу жениху, который в эту же ночь вместе с двумя своими друзьями должен идти проведать невесту.
Родители невесты приглашают двух молодых женщин, знающих церемонии, совершающиеся при этом, и вместе с тем таких из подруг дочери, которых она не стеснялась бы.
Приказав им смотреть во все глаза за помолвленными, они спокойно уходят спать в другую комнату. При этом мать берет с дочери слово – остаться честной и при этом угодить желаниям жениха, на что та, краснея до ушей, кивает головой в знак согласия и идет в кунацкую комнату, где ожидают гостей…
Подруги невесты называются «согдуши» или «ендуши» («сог» – здоровье, «ен» – бок, «душ» – плечи), то есть девушки, присутствующие постоянно при невесте, а обычай допускать жениха на ночное свидание с невестой – «гечелей» («ночное посещение»). Подруги и невеста приготовляют для жениха различные кушанья и фрукты, также и подарки ждут их у окна. Около 12 часов ночи друзья жениха стучатся в окно условленными знаками и просят отворить его, чтобы войти в комнату. «Согдуши» просят показать прежде подарки, принесенные им за то, что они исполняют роль привратниц. Те показывают издали, эти просят развернуть платок и показать хорошенько… Наконец, уладив дело, друзья и жених прыгают в окно. Тут они видят невесту, стоящую в углу лицом к стене и всевозможные блюда на полу. Друзья жениха подходят здороваться к невесте, а она, закрыв лицо левой рукой и чуть держась от стыда, так как в первый раз стоит под одной кровлей с женихом и при других, подает им правую руку и делает различные движения, чтобы убежать.
Жених в это время здоровается с «согдушами» и садится на почетное место…
Друзья и подруги садятся к жениху и начинают говорить о разных разностях. Жених слушает мрачно, говорит тихо, чтобы невеста не подумала о нем худо, и улыбается переменам с некоторой принужденностью. Им подают напитки и закуски. Друзья, повеселев немножко, встают со своих мест, подходят к невесте и, поблагодарив ее за почтение, начинают просить, чтобы она приняла участие в их веселии. После долгих просьб, к которым присоединяется так же и жених, она подходит к друзьям и стоит около стены, не смея взглянуть на жениха и отвечая на вопросы и смех мужчин скромной улыбкой.
После ужина и чая, в которых невеста не принимает участия, подруги снимают с полок подушки и одеяла и приготовляют на полу место для желающих «отдыхать». Конечно, жених и невеста знают, что значит это «отдыхать» и слышали, что бывает тогда… Невеста беспрестанно бросает на подруг огненный, укоряющий их взгляд, который вместе с тем выражает страдание, мольбу – оставить ее в покое. Заметно, как она дрожит и бледнеет, как тяжело дышит и… Господи, чего только не происходит в ее душе в эти минуты!
Я был знаком с супругами, которые передавали все впечатления, пережитые ими во время гечелей. «Вот-вот уйдут все эти друзья и подруги, – представляется ей, – вот-вот она останется с женихом, который потушит свечку, возьмет ее за руку и потащит с собой „отдыхать“. Ею овладевает непонятная тоска и мучительный страх. „Уя, Худо! (Боже!), как все это безобразно, жестоко и невыносимо“, – думает она. „Меня караулят и не пускают бежать. Хоть бы заснули все, а то ведь знаю, что они нарочно храпят, притворяясь спящими, и будут слышать все, что мы будем говорить, замечать каждое наше движение… как это не стыдно!“.
Также размышляет и жених, смотря исподлобья на невесту и на эти маневры. Но его занимают, кроме этого, еще некоторые вопросы, решение которых надеется он найти сегодня у невесты. Он не знает, любит ли его невеста и какова она – зла или добра, умна или глупа, капризна, горда или проста… Но он решил расспросить ее, разузнать обо всем. «А! – думает он. – Ведь они следят за нами во все глаза, чтобы между нами не было греха, и я ни за что не буду говорить во всеуслышание».
В это время последний из сидевших с ним прежде и не заснувший еще, подходит к невесте и начинает уговаривать ее, чтобы она села, так как она, вероятно, устала. Действительно, она едва держится на ногах, и видно, что ей давно хочется присесть. Но не всегда бывает так легко покорить горскую девушку. Иные из них оказываются более находчивыми и смелыми на всякий шаг, чем мужчины и, воспользовавшись каким-нибудь случаем, выбегают из комнаты. А тогда ищи невесту, сколько хочешь… – ничем нельзя пособить горю. Невеста забивается в глухой угол, и там проводит ночь до утра в отчаянных рыданиях.
Если же невеста села, то победа, значит, на стороне друзей, и она, наверное, не убежит… Как только невеста садится, друг жениха встает за чем-нибудь и, потушив будто нечаянно свечку, отправляется также спать на приготовленное место. В это же время жених приближается к невесте, ловит ее руку и начинает говорить прерывисто и шепотом. Но сколько стоит ему усилий, чтобы сделать этот первый шаг.
Я слышал от товарищей, которые рассказывали, что они дрожали в эти минуты, как лист, и не находили, что говорить и как приступить к обезоруженной, беззащитной и тоже дрожащей девушке. Но иные обрученные, знавшие прежде друг друга или чувствовавшие взаимную симпатию, беседуют без стеснения до утра, не обращая внимания на сторожей, которые и в самом деле засыпают один за другим.
Оставшись вполне наедине и в темноте, молодые делаются развязными, смеются, ласкают друг друга, и проводят в разговорах время, пока на заре не проснутся подруги и не поторопят жениха уйти поскорее, чтобы его не заметил народ и не осуждал бы за долгое препровождение времени с невестой…».
