Тайны еврейского секса

Но в том-то и дело, что Тора напоминает: все эти мерзости чрезвычайно распространены среди других народов мира и их запрещено перенимать.

История и античная литература лишь подтверждают справедливость высказанного Торой – вспомним хотя бы «Золотого осла» Апулея или тексты законов шумеров, вавилонян, ассирийцев, хеттов. В ряде из них предусматривается наказание за связь с коровой или овцой, но при этом разрешается связь с ослом или мулом, отчего история Билама выглядит еще более достоверной.

Мудрецы Талмуда, постоянно возводившие «ограду» вокруг Торы, утверждали, что люди должны вести себя так, чтобы на них не пало даже и малейшего подозрения в скотоложстве. К примеру, они категорически запретили вдовам-еврейкам держать в доме собаку, чтобы их не заподозрили в преступной связи с этими животными.

В конце ХIX – начале ХХ века евреи вновь столкнулись с массовым явлением скотоложства – на этот раз среди окружавших их арабов. Но встреча вызвала у них только отторжение и презрение, и никак не отразилась на сексуальной жизни еврейских поселенцев, о чем свидетельствуют многочисленные дневники и воспоминания очевидцев тех лет.

О том, распространено ли среди современных израильтян скотоложство, никаких исследований, насколько нам известно, не проводилось.

Супружеская измена

Пью горечь тубероз, небес осенних горечь,

И в них твоих измен горящую струю.

Пью горечь вечеров, ночей и людных сборищ,

Рыдающей строфы сырую горечь пью…

Борис Пастернак, «Пиры»

В далекие времена Первого Храма женщине, заподозренной мужем в супружеской измене, но категорически отвергающей эти подозрения, приходилось для доказательства своей невиновности пройти через весьма сложную и унизительную процедуру. Только так она могла доказать справедливость своих утверждений.

В назначенный коэном (священнослужитель в Храме) день гипотетическая изменница вместе с мужем появлялась в Храме и приносила в жертву мешочек с мукой из ячменя – пищи животных. Подобная жертва, в которую, в отличие от обычной мучной жертвы, не добавлялось оливковое масло, свидетельствовала о том, что женщина подозревается в низком, «животном» поступке. И то, что она навлекла на себя подозрения своего супруга, уже само по себе полагалось следствием недостойного еврейки поведения. Затем священнослужитель смешивал в глиняном сосуде воду из храмового источника с землей и подводил женщину поближе к жертвеннику.

Сотни, а то и тысячи глаз обычно следили за этой процедурой. В тот момент, когда коэн рывком срывал с женщины головной убор и ветер с Иудейских гор начинал трепать ее волосы, толпа зрителей возбужденно ахала – не было для замужней еврейки большего позора, чем предстать перед людьми с непокрытой головой.

Трудно сказать, какие чувства переживала в тот момент сама женщина – жгучий стыд смешивался в ней с парализующим страхом, и ко всему этому, наверное, добавлялась обида на мужа за недоверие к ней…

А коэн тем временем громко, так, чтобы слышали все собравшиеся, произносил:

«Если не лежал с тобой мужчина, и если не совратилась ты и не осквернилась втайне от мужа твоего, то не повредит тебе горькая вода, наводящая проклятие. Но если совратилась ты втайне от мужа твоего и осквернилась, и произвел мужчина излияние семени своего с тобой, то сделает Бог тебя предметом проклятия в среде народа твоего тем, что сделает Бог бедро твое опавшим и живот твой опухшим. И войдет эта вода, наводящая проклятие, во внутренности твои, чтобы вспучить живот и опавшим сделать бедро…».

Тут коэн делал длинную многозначительную паузу, предоставляя женщине последнюю возможность отказаться от испытания. В этом случае ей не грозит смертная казнь за измену, так как сам факт измены не доказан судом. Но… она отойдет от жертвенника в том виде, в каком есть – с непокрытой головой – и безропотно примет развод от мужа, то есть косвенно подтвердит его подозрения.

«Амен!» – отвечала женщина, давая свое согласие на испытание.

«Амен!» – завороженно повторяла вслед за ней толпа.

Теперь дороги назад у подозреваемой не было.