Тайны Франции. Заговоры, интриги, мистификации

В свете последующих интриг маркизы этот эпизод представляет особый интерес. Остается неясным, был ли он сознательной провокацией французской разведки, решившей таким путем заслать своего человека в Мадрид, или лишь впоследствии маркиза была «перекуплена» правительством «короля-солнца». Сохранились письма, которые Гюдан регулярно с февраля по декабрь 1693 года пересылала в Париж и которые содержали массу информации о придворных делах, полученной из первых рук — от министров и других важных государственных сановников. Тщательный анализ писем показывает, правда, что маркиза кое-что и присочиняла для придания большего веса сообщаемым ею сведениям.

Особняк маркизы Гюдан в Мадриде имел сад, примыкавший к важному правительственному зданию, что облегчало ее шпионские занятия. Однако роль Гюдан отнюдь не сводилась лишь к сбору информации. В сотрудничестве с другими французскими агентами она по указанию посла Аркура держала салон, где встречались министры и дипломаты, придворные и великосветские куртизанки, модные поэты, парижские аббаты и монахи-доминиканцы из различных испанских монастырей. Здесь Гюдан во время непринужденных бесед за столом узнавала нужные новости и плела заговоры в целях усиления французской партии. (Аркур был ярым противником проекта раздела испанских владений, считая, что все они должны перейти по наследству одному из французских принцев.) Активными агентами Парижа были также французские купцы, банкиры, ювелиры, мастера, которые не покидали Мадрида и в годы, когда Испания была втянута в войну против Франции.

Одним из наиболее важных заданий, порученных маркизе Гюдан, было привлечение на сторону Франции гессенской баронессы Берлепш, фаворитки новой королевы Анны-Марии Нейбургской. Вдовствовавшая баронесса — вульгарная особа с манерами престарелой кокотки — приобрела при дворе почти неограниченное влияние. Она единолично принимала решения, кого допустить к королеве, которая, в свою очередь, управляла как марионеткой Карлом II. Гюдан действовала через патера Реджинальда, бывшего исповедником и любовником фаворитки. Баронесса питала слабость к деньгам еще большую, чем к монахам, и за французское золото взялась служить правительству Людовика XIV. Это продолжалось до 1700 года, когда сторонникам императора с большим трудом удалось добиться почетного удаления Берлепш. Гюдан выслали еще раньше, в 1698 году, с запрещением приближаться ближе чем на 30 миль к испанской столице. Но все это не помогло австрийской партии одержать победу.

В годы войны за Испанское наследство иезуитский орден и его разведка в целом действовали на стороне Людовика XIV. Это было тем более важно для французского короля, что иезуиты пользовались сильным влиянием в Вене, при дворе императора, одного из главных противников Людовика. В 1708 году иезуитская разведка пыталась устранить наиболее способного императорского полководца принца Евгения Савойского. Занятый осадой Лилля, командующий австрийскими войсками однажды получил письмо, адресованное «Его Преосвященству принцу Евгению». Титул «преосвященства» употреблялся при обращении к лицам, посвященным в сан кардинала. А принц таковым не был. И эта ошибка сразу же возбудила подозрение Евгения, догадывавшегося, что имеет дело с иезуитскими кознями. Принц разорвал конверт, внутри оказалась серая бумага с сальным пятном, которую Евгений поспешил бросить на пол. Вскоре у него начала кружиться голова. Адъютант и слуга генерала, также страдая от головокружения, засунули бумагу в горло собаки, животное проглотило роковое послание и вскоре околело, хотя ему дали сильное противоядие. Евгений открыто обвинял иезуитов в покушении на свою жизнь, и это обвинение никогда не было опровергнуто.

СЮРПРИЗЫ ДОМА СВИДАНИЙ

9 декабря 1718 года 30 королевских мушкетеров, одетых в штатское платье, заняли здание испанского посольства и арестовали князя Челлемаре — посла короля Филиппа V (внука Людовика XIV), для утверждения которого в Мадриде Франция вела изнурительную «войну за Испанское наследство».

Правда, минуло уже более трех лет, как сошел в могилу сам Людовик, которому раболепствовавшие перед ним придворные при жизни ставили памятники; под мордой лошади его конной статуи днем и ночью горели лампады, как перед иконой. Человек, который провозгласил: «Государство — это я», оставил потерпевшую военное поражение, обнищавшую страну. Престол перешел малолетнему внуку «короля-солнца» — Людовику XV, регентом стал его дядя герцог Филипп Орлеанский, фактическим главой правительства — бывший воспитатель регента и участник всех его распутных оргий кардинал Дюбуа. Именно старому цинику Дюбуа принадлежит крылатое определение абсолютизма: «Правительство, которое объявляет банкротство когда хочет».