Тайны Французской империи

К. Правду сказали.

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Но как нам быть? Что говорить партийцам? Я, можно сказать, диктатуру пролетариата всосала с молоком матери!

К. «Сосать надо не диктатуру», как шутит товарищ Хрущев. Кстати, он – за!

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Это точно?

К. Совершенно точно. Вы ведь знаете – он выдающийся марксист.

Андропов и К.

АНДРОПОВ. Они все в ярости.

К. Глупцы! Они не знают – это только начало. Дальше мы покончим с однопартийностью. У нас будет нормальная социал-демократическая страна.

АНДРОПОВ. Учитель, поверьте, не надо.

К. Меня поддерживает Хрущев.

АНДРОПОВ. Хрущев – это хорошо сегодня. Уверяю, это будет очень плохо завтра.

К. Яснее можешь?

АНДРОПОВ. Яснее не могу. Но прошу, настойчиво: откажитесь, учитель!

К. Я накричал на него… Он слушал презрительно, равнодушно. И мне показалось, что я повторяю историю философа Сенеки. Он мечтал воспитать мудреца, а воспитал Нерона. И еще я понял: они все вместе!

ОНА. И уже вскоре тебе стало плохо.

К. Врачи не понимают, что со мной. Или наоборот – понимают?

ОНА. Змея не смогла сбросить очередную кожу на этот раз.

К. Змея, которая не смогла сбросить старую кожу, погибает! (Кричит.) Мне очень плохо! (Хочет сесть на стул.)

ОНА. Туда нельзя, милый. Это место Куллерво Ман– нера.

К. пытается сесть на другой стул.

ОНА. Сюда нельзя, родной, здесь сидит твой секретарь Мауно Хеймо.

К. мечется между стульями.

ОНА. И сюда тоже. И все остальные, милый, заняты финнами, которых ты предал. Ложись-ка лучше в постель. И я спою тебе песенку, любимый, на дорожку.

К. У тебя меняется лицо. Оно колеблется.

ОНА. Тс-с-с, родной. (Поет финскую колыбельную.)

К. Айно! (Кричит.) Айно! Мне душно. Айно.

ОНА. Разве ее сюда пропустят? Она очень просилась навестить тебя, твоя Айно. Но ты не захотел.

К. Кто ты?!

ОНА. Ты давно понял. (Нежно.) А теперь спи, любимый. Пора. (Закрывает ему глаза.)

Комната в коммунальной квартире. Старая Айно сидит у радиоприемника.

ГОЛОС ДИКТОРА. Страна прощается с верным сыном Коммунистической партии. Нескончаемым потоком идут советские люди… Заканчивается траурная церемония. Урну с прахом выносят из Колонного зала Дома Союзов.

Она выключает, плачет. И вновь включает радио.

ГОЛОС ДИКТОРА. Похоронная процессия направляется на Красную площадь. В церемонии принимают участие руководители партии и советского государства, а также Генеральный секретарь ЦК компартии Финляндии Вилле Песси. Урну с прахом устанавливают в нишу Кремлевской стены. Светлая память о товарище Отто Вильгельмовиче Куусинене вечно будет жить в сердцах советских людей и всего прогрессивного человечества. (Звучит траурная музыка.)

АЙНО. В сосновом гробу лежать тебе было бы лучше.

К О Н Е Ц

Царство палача

Зимой 1996 года я приехал в Париж. И все представлял, как ровно сто лет назад были в Париже – Они…

Шел 1896 год. Это был первый визит русского царя во Францию – после того, злополучного, когда поляк Березовский выстрелил в его деда. Поляк мстил за поруганную Польшу. К счастью, Александр II тогда остался жив (его убьют потом – бомбой).

Теперь никто не стрелял. Толпы восторженных парижан заполнили улицы. В открытой коляске ехали: красавица императрица, государь – милый молодой человек в военной форме – и очаровательная дочка.

Он записал в дневнике:

«25 сентября произошла закладка моста, названного именем папа. Отправились втроем в Версаль. По всему пути от Парижа до Версаля стояли толпы народу, у меня почти отсохла рука, прикладываясь. (Он отдавал честь, прикладываясь к козырьку фуражки. – Э.Р.) Прибыли туда в четыре с половиной и прокатились по красивейшему парку, осматривая фонтаны… Залы и комнаты интересны в историческом отношении».

Это «историческое отношение»… Оно уже тогда должно было Их поразить.

С площади Согласия (бывшей площади Революции) хорошо видны колонны церкви Маделен. Здесь, на кладбище у храма, когда-то были похоронены жертвы фейерверка. Он случился в знаменательные дни для той, французской королевской четы – во время бракосочетания Людовика XVI и Марии-Антуанетты. И окончился страшными жертвами – сгорело много людей. Тогда в Париже говорили: это предзнаменование! Не к добру такое начало совместной жизни!

И у Них тоже произошло страшное и тоже в знаменательные дни. Случилось это незадолго до поездки в Париж, во время коронации… Они приехали на Ходынское поле – сверкало солнце, гремел оркестр. В павильоне – вся знать Европы. Но Они знали – все утро отсюда вывозили трупы: во время раздачи бесплатных подарков в ужасающей давке погибли почти две тысячи несчастных…

И тот же страшный шепот: не к добру это! С кровавой приметы начинается царствование!

«Интересны в историческом отношении»… Только потом царь узнает, как связан был с Ними Париж в этом самом «историческом отношении». Какой пророческой оказалась безликая фраза! Все, что узнали Они тогда в Версале, повторится в Их жизни.

Был мягкий, безвольный Людовик – и Николая будут называть мягким и безвольным.