Тайны Французской империи

В письме Люсиль накануне смерти Демулен написал: «Если бы так жестоко поступали со мной враги… но мои товарищи… но Робеспьер… но сама Республика! И это после всего, что я для нее сделал!.. Вот почему я ослаб и залился слезами. Но и в бесконечной скорби руки мои обнимают тебя, и голова моя, отделенная от туловища, покоится на твоей груди… Умираю и люблю».

Путь на гильотину пролегал по улице Сент-Оноре, мимо дома Робеспьера. Проезжая, Дантон выкрикнул громовым голосом: «Запомни! Ты пойдешь за мной, Робеспьер, и тень Дантона встретит тебя на эшафоте!»…

Камиль и Люсиль Демулен с сыном. Неизвестный художник. XVIII в.

Перед казнью Дантон вел себя великолепно. Он сказал палачу: «Покажи мою голову народу. Она того стоит».

И палач прошел по эшафоту с головой Дантона, и толпа славила эту казнь.

Люсиль не получила письма Камиля. Ее арестовали по обвинению в заговоре против Республики и вскоре тоже отправили на гильотину. По пути на казнь она сказала Сансону: «Сегодня один из самых счастливых дней моей жизни. Меня везут на встречу с ним».

Теперь Робеспьер остался один. Он должен был чувствовать себя победителем, но… Опасность, заговоры мерещились ему повсюду. Он обосновал это теоретически: «Чем больше триумфов у революции, тем злее ее враги».

Робеспьер теперь не верил никому.

Двадцать пять судей Революционного трибунала – те, которые раньше покорно отправляли на гильотину по его приказу, – сами отправились на гильотину!

Робеспьер понял, что произошло. Не хотел понимать, но понял. Самых достойных, самых принципиальных убила гильотина. Не стало ни Жиронды, ни Горы. Осталось одно трусливое «болото». И, возлюбленный народ уже не верил никому. Слишком много кумиров было объявлено врагами, слишком много великих имен предано проклятию.

Теперь диктатора окружали люди страха. Но сильнее страха может быть только страх. Эти люди смертельно его боялись. В каждой речи Робеспьера пытались прочесть, кто следующий. Кого посадит в свою телегу «народный мститель» Сансон…

Робеспьер решил уничтожить презренное «болото».

Среди «болотных лягушек» уже гуляли слухи о подготовленных новых списках. Пересказывали грозную речь Робеспьера, произнесенную в Клубе якобинцев. Голос Нации говорил о новой опасности, которая грозит свободе, – обещал раскрыть новых врагов революции.

И состоялся заговор «болота». Это был заговор негодяев против последних кровавых фанатиков. Но они страшились начать – слишком неуязвимым казался революционный кумир.

Но мы с вами в галантном веке, и потому – «ищите женщину» в финале Великой Драмы Революции!

В это время один из главных заговорщиков, депутат Тальен, получил письмо. Это было послание от его любовницы, красавицы Терезы Кабаррюс. Она сидела в тюрьме вместе со своей подругой (Жозефиной Богарне – вдовой гильотинированного генерала). Обе они понимали, что скоро взойдут на эшафот…

Тереза Кабаррюс.

Неизвестный художник XIX в.

Тальен сумел сообщить Терезе о заговоре в Конвенте, который должен был ее спасти. Но она знала, как умеет трусить ее мужчина, и решила придать ему смелости.

Она написала: «От меня только что ушел полицейский комиссар, сообщивший, что меня отправляют в трибунал, значит – на эшафот… Это совсем не похоже на прекраснейший сон, который я видела сегодня ночью. Будто Робеспьера больше нет и темницы открыты. Но нет среди вас мужчины, который смог бы сделать мой сон явью.

Я умираю оттого, что принадлежу трусу».

Тальен не мог устоять. Он решился действовать. Диктатор должен был утонуть в «болоте»…

Казнь Дантона. Гравюра. XIX в.

Вскоре Тереза получила ответ:

«Успокойтесь и будьте так же осторожны, как буду смел я».

Разыгралась последняя великая сцена революционного спектакля. Конвент взбунтовался во время речи всемогущего диктатора. Заговорщики прерывали его. Робеспьер пытался продолжать. Не давали! Он тщетно кричал: «Разбойники, все разбойники!»

Он был прав – других в Конвенте уже не было, других он отправил на гильотину.

Якобинцы перед казнью. Неизвестный художник. XIX в.

Диктатор сорвал голос, хрипел.

И тогда раздался громовой голос, который и венчает Великую Революцию: «Кровь Дантона душит тебя, несчастный!»

В тюрьме Консьержери, где по его воле ждали смерти столько идолов Революции, будет ждать смерти Робеспьер. Свою последнюю ночь он проведет в той же камере, в которой провела первую ночь своего тюремного заключения Мария-Антуанетта, королева Франции.

Казнь якобинцев. Гравюра XIX в.

История и здесь не преминула улыбнуться.

Якобинская Революция закончилась 9 термидора.

И Терезу Кабаррюс справедливо назовут Святой Девой Термидора.

Максимиллиана Робеспьера, его брата Огюста, его сподвижников-якобинцев отвезла на эшафот все та же телега палача.