Тайны Гагарина. Мифы и правда о Первом полете

– За все эти десятилетия так ни разу и не были на наблюдательном пункте? – не сдавался я. – Неужели так и не видели старта «живьем»?..

– Всегда в бункере. Да и Королев тоже… А на наблюдательной площадке обрывки информации, лишь отголосок пуска…

Три десятилетия рядом с ракетами. От первой баллистической до сегодняшних стартов кораблей, спутников, станций, пилотируемых и межпланетных, – на космодроме и в Центре управления звучит фамилия Пилюгин. Этот человек давно уже стал легендарным, его имя создатели космической и ракетной техники всегда произносят вместе с именами С.П. Королева, М.В. Келдыша, М.К. Янгеля, В.П. Глушко – с именами других ученых и конструкторов, которые вывели человечество во Вселенную. Если сложить время, проведенное дважды Героем Социалистического Труда Н.А. Пилюгиным сначала на испытательных полигонах, а потом на космодромах, то оно будет измеряться не месяцами, а годами, многими годами. И ни одного старта собственными глазами? Нет, не верилось…

– А по телевидению? – настаивал я.

– Вот на экране видел, – наконец соглашается Николай Алексеевич. – Куда же теперь без телевидения.

Он улыбается доверчиво, открыто, и я тут наконец начинаю понимать: сколько бы ни писали о космических стартах, о сполохах огня, бьющих из ракетных сопел, нет, никогда не понять, насколько сложен, труден и прекрасен пуск ракеты, если не глядеть на него глазами конструктора.

Сохранилась фотография. В телогрейках, кирзовых сапогах стоят, обнявшись, несколько человек. Совсем еще молодой Королев улыбается. Слева от него Воскресенский, тот самый Леонид Александрович Воскресенский, который станет бессменным заместителем Королева по испытаниям. Справа от Королева на той фотографии Николай Алексеевич Пилюгин.

– Вспоминаю, что мы фотографировались 13 ноября, – говорит конструктор, – в этот день пустили две ракеты, и обе удачно. По счету 13-я ракета ушла. Вот ведь какое совпадение… А начали меньше месяца назад: 18 октября 1947 года – первая баллистическая. Ох, как это давно было! Многое притупилось в памяти, но и 18 октября, и 30-летие Октября хорошо помню. Накрыли в монтажных мастерских деревянный стол, отметили праздник. Трудно было тогда. Удачный пуск, а затем неудачный – и вновь удача. Нам было ясно, что нужна новая конструкция, и мы уже начали ее делать…

Молодые счастливые лица на фотографии… Через десять лет эти люди станут академиками и Героями Социалистического Труда, руководителями огромных коллективов. Они начнут новую эру в истории человечества – космическую. А тогда, осенью 47-го, их усталые лица светились, потому что им, молодым конструкторам и инженерам, казалось: самое трудное уже позади – ракета есть!

– Прошла война. Жестокая, страшная. Мы победили. А это возможно лишь в том случае, если есть кому побеждать и чем побеждать… Хотите чаю? – предлагает Николай Алексеевич. – Люблю чаевничать. Привычка с тех времен осталась… – Пилюгин задумывается, наливает чай, ждет, когда стакан остынет. Я знаю, в такие минуты хочется помолчать, потому что возвращается прошлое… – Да, люди у нас были и промышленность хорошая. Но перевести ее полностью на мирные рельсы не удалось. Надо было думать о защите страны. Такие проблемы встали перед Центральным Комитетом партии. И они поочередно решались. Поочередно – это не значит медленно. Напротив, в середине 46-го создается сразу несколько институтов по разработке баллистических ракет. Появились они, конечно, не на пустом месте. База еще до войны была: работы в этой области уже тогда начинались. Но теперь пришло иное время – для обороны страны потребовалась большая ракета, баллистическая.

А вы знаете, чем я горжусь? – вдруг спросил Николай Алексеевич. – Своим авиационным прошлым. Многие из нас вышли из авиации. И Королев, и Янгель, и Воскресенский, и я. Так уж случилось, что после революции авиация притягивала к себе молодежь. Профессии летчика и авиаспециалиста стали очень популярными, модными, как теперь говорят. Ведь именно в авиации рождалось все новое и новейшее, она была своеобразным техническим университетом, в котором будущие ракетчики получили необходимую теоретическую и практическую подготовку.

– Но в таком случае следовало бы ожидать, что ракетная техника станет частью авиационной? Почему же так не случилось?