Тайны географических открытий (СИ)

Но чудеса не кончаются. Проводник обещает показать место неподалеку от городка Калабосо, куда, собственно, они направлялись, где водятся электрические угри. Эти рыбы испускают столь мощный разряд, что могут поразить человека насмерть. Охота на угрей походила на охоту на крупных хищников. Льянерос — индейцы, обитатели льяносов, загнали нескольких лошадей в неглубокую речку, чтобы растревожить зарывшихся в придонном иле угрей. Те не заставили долго ждать, напали на лошадей, и лошади, пораженные током, в панике кинулись на берег, где, тяжело дыша, валились на землю. Гумбольдт внимательно наблюдает, делает предположение, что электрические разряды поражали брюшные нервы, в результате чего у животных отнимались ноги, и, верный давней своей привычке испытывать все на себе, подвергается действию разрядов угрей.

Придя в себя, он скрупулезно описывает то, что пришлось ему испытать: “Я не помню, чтобы когда-нибудь при разряде самой большой лейденской банки я испытывал более сильный удар, чем тот, который я испытал теперь. В течение всего дня я чувствовал невыносимую боль в коленях, немилосердно болели почти все суставы…”

Он подробно исследует анатомию этих удивительных рыб, отыскивает у них источники тока, объясняет биологическое назначение электрических разрядов. Сделанные наблюдения детально описывает в письмах, и они производят настоящий фурор среди ученых Европы, никогда не пускавшихся в поиски открытий в столь далекий и трудный путь. В сущности, это он, Александр Гумбольдт, пробудил интерес к Новому Свету, какого не было со времен Христофора Колумба.

Но главные открытия ждали его впереди.

В конце марта 1800 года Гумбольдт и Бонплан с пятью индейцами пустились на пироге в плавание вниз по Апуре, сбегающей с гор к Ориноко. С обеих сторон обступил реку девственный лес, древний, как сама земля. Мириады кровожадных москитов, словно истомившись в бесконечном для них ожидании, с яростью набросились на путешественников. Стаи розовых фламинго, встревоженных появлением пироги, снимались с прибрежной воды.

Через тридцать три дня путешественники прибыли в миссию францисканцев, расположенную в долине Ориноко. Остались позади клокочущие, в белой пене пороги. Здесь, в уединенной миссии, Гумбольдт ищет — и находит объяснение удивительному, единственному в мире водному каналу Касикьяре*, созданному самой природой, соединяющему бассейн Ориноко и Амазонки. Кажется, вот отсюда, от Касикьяре, разбегаются в противоположные стороны Ориноко и Риу-Негру, несущая свои воды на юго-восток, в Амазонку. Более полувека тянулся в Европе спор о существовании этого водяного моста, и только Гумбольдт, пробравшись в дебри девственных лесов, в глубь континента и собственными глазами увидев загадочный рукав Касикьяре, поставил точку в затянувшемся споре.

А их пирога меж тем все больше стала походить на Ноев ковчег. На ней возвышались клетки с беспокойными обезьянами, с крикливыми птицами, громоздились ящики, в которые был упакован гербарий, собираемый неутомимым Бонпланом. Гумбольдт много работает, вычисляет точное местонахождение слияния Риу-Негру и Ориноко, обследует озеро Гуаяна, считавшееся истоком для многих рек, убеждается, что это вовсе не так, да и размеры озера чуть ли не в сто раз меньше того, как считалось в Европе.

В мае они уже плыли по Ориноко. Гумбольдт, приглядываясь к переменившемуся Бонплану, с тревогой отмечал в нем признаки некоей странной болезни. Его энергия исчезла бесследно, он сделался молчалив, малоподвижен.Позже начались сильные головные боли и острые боли в спине, от которых он страдал больше всего. И страшнее было то, что день ото дня ему делалось хуже…  Касикьяре — классический пример явления бифуркации рек, т. е. соединения двух речных бассейнов. Не в силах, не имея возможности предпринять что-либо, Гумбольдт в отчаянии смотрел, как угасал его друг.

Только в Ангостуре, уже неподалеку от устья Ориноко, Бонплана смог осмотреть местный врач. Еще через месяц после того, как его свалила с ног лихорадка, Бонплан, почти до неузнаваемости изменившийся, смог подняться с постели.

Однако на этом его испытания и испытания Гумбольдта еще не кончились. Окрепший, обретший былую жизнерадостность Бонплан безнадежно влюбился в индейскую девушку, помогавшую путешественникам в их делах по хозяйству. На глазах пришедшего в ужас друга Бонплан сделал ей предложение, она согласилась, но тут же сбежала с другим возлюбленным. Бонплан, окончательно потеряв голову, кинулся за ней, и Гумбольдт в течение нескольких недель терзался в самых худших предчувствиях.

Бонплан объявился так же неожиданно, как и исчез. В своей погоне он наткнулся на интересное место, забыл о возлюбленной, увлекшись охотой за бабочками и сбором растений. Гумбольдт рад необычайно, спешно собирает вещи — теперь можно ехать на Кубу, где есть надежда попасть на корабль Бодена, идущий в кругосветное плавание.