Тайны Гестапо

А затем, взглянув на Краузе, который тут же вытянулся, щелкнул каблуками, задрав подбородок кверху, сказал, что вся забота об устройстве друзей Ганса Ауге ложится непосредственно на него, оберштурмбан– фюрера СС Клоппе.

Пока они разговаривали, вниз спустился штурмфю– рер СС и чинно остановился в стороне, ожидая указаний своего шефа.

Оберштурмбанфюрер Клоппе пригласил Андрея к выходу. У подъезда уже стоял «мерседес» с открытым верхом.

Оберштурмбанфюрер, указав на «опели», приказал штурмфюреру:

– В «Палас».

При этих словах лицо Краузе оживилось, он удовлетворенно кивнул, отдал честь Клоппе и пошел вместе с штурмфюрером к «опель-адмиралу».

Клоппе, не ответив гестаповцу прощальным жестом, в это время говорил «брату бригадефюрера»:

– Вас доставит к месту этот автомобиль, гауптштурмфюрер, – и сделал знак водителю сидящему за рулем «мерседеса».

Тот резво выскочил из машины, распахнул учтиво дверцу перед гауптштурмфюрером, сел снова за руль и плавно тронул лимузин с места.

Оба «опеля» поехали к гостинице «Палас».

У Андрея было такое чувство, словно все это уже с ним происходило, как будто он действительно был тем, за кого его принимали. И только предстоящая встреча с самым главным держала его в небывалом напряжении.

«Мерседес» остановился в районе Лукьяновки у двухэтажного дома среди зелени кленов. Не успел шофер открыть перед Андреем дверцу, как из темноты выступил офицер-эсэсовец и, отдав честь, жестом пригласил его в дом.

В вестибюле Паркету встретил штурмбанфюрер с раскрасневшимся от выпитого спиртного лицом. Немец дружески приветствовал его, чуть не обняв за плечи, и назвавшись Вернером, повел по устланной мягкими коврами лестнице наверх.

Поднимаясь по лестнице и отвечая на вежливо-этикетные вопросы штурмбанфюрера по случаю прибытия «Ганса Ауге», Паркета отметил про себя роскошную обстановку дома. Ковры, вазы с цветами, на стенах дорогое картины, большие окна вместо штор закрыты гобеленами, а на повороте лестницы стояли бронзовые канделябры с электролампочками в виде свечей. На верхнем этаже Вернер первым подошел к массивной двери с резными украшениями и крученной увесистой ручкой, повернул ее и, распахнув обе половинки, во весь голос объявил:

– Воскресший из мертвых гауптштурмфюрер Ганс Ауге! – и уже менее громко добавил: – Брат бригадефюрера Франца Ауге.

Человек пятнадцать важных чинов в эсэсовских формах, сидящих за банкетным столом, уставились на Андрея.

Паркета вытянулся по стойке «смирно», вскинув руку и одновременно щелкнув каблуками, и четко отрекомендовался:

– Гауптштурмфюрер СД Ганс Ауге, возвращаюсь в строй после ранения…

Чувствуя на себе пристальные, не скрывающие интереса и любопытства взгляды, Андрею показалось, что пауза после его представления чересчур затянулась и он почувствовал себя не совсем уверенно. Где-то в глубине души, что-то дрогнуло, мелькнула мысль, не сфальшивил ли он, а вдруг кто-то из присутствующих хорошо знает младшего брата бригадефюрера и сейчас раздастся чей-то удивленно-насмешливый голос и ему останется только одно – выхватить парабеллум и стрелять.

Но он тут же внутренне собрался, мобилизовав всю свою выдержку и, опустив руку после приветствия, все еще стоял по стойке «смирно», чуть оттопырив локти, когда наконец услышал хмельной голос:

– Браво, Ганс! Браво, гауптштурмфюрер! С возвращением.

К Андрею нетвердой походкой приблизился обер– группенфюрер СС, которого он уже знал по фотографии. Седоголовый, в расстегнутом генеральском мундире, не кто иной, как сам полицейфюрер всей оккупированной Украины Ганс Адольф Прютцман.

Он подошел к «Гансу», ткнул ему руку, заговорщически сверкнул недобрыми глазами и продолжил:

– Франц просил Ютнера и меня позаботиться о тебе, Ганс. Идем к нам, наш страдалец, – и, положив руку на плечо Паркеты, увлек его к столу. Он усадил его рядом, налил в фужер коньяка и, стоя на нетвердых ногах, обвел присутствующих начальствующим взглядом:

– Предлагаю выпить за настоящих солдат фюрера, господа! За тебя, Ауге-младший!

Все встали и с шумными возгласами начали тянуть руки с бокалами к «Гансу».

Когда этот бум прошел, все сели опять на свои места и началось обычное застолье.

Паркета растроганным голосом сказал полицейфюреру:

– Я очень тронут, господин обергруппенфюрер, таким теплым приемом, я подробно напишу Францу об этом…

– Э-э, пустяки, Ганс. Нашему Францу сильно повезло, откровенно могу сказать. Быть в Испании, где нет войны и этих дьявольских партизан, о таком можно лишь мечтать… А я тебя сразу узнал, как только ты вошел…

– Вы меня встречали с братом в Дрездене? – спросил Андрей.

– Не-ет, – протянул Прютцман. – Я узнал тебя по фотографии, которую передал мне с письмом Франца Ютнер… Там и испанский адрес Франца, ты сможешь уже завтра ему написать…

– Благодарю, господин обергруппенфюрер… Я обо всем ему подробно напишу.

– Пустяки, Ганс. Пей и отдыхай, о делах поговорим завтра.

Конец первой книги.